Элохим. Эл М Коронон
Г.П. – Учитель, вы что, хотите сказать, что римляне отстают от нас умом? Вот прелесть!
– И не только умом, – ответил Г.П. – Отстают и во времени. Лет эдак на полторы тысячи.
– Но римляне теперь, так сказать, властители мира. И это самое главное! – спокойно возразил царь и встал с места. Обвел взглядом присутствующих. Шум за столом стих.
– Дорогие гости и друзья! Думаю, все согласятся, что при мне иудейский народ достиг наибольшего процветания за всю свою историю.
Царь взял золотую чашу с вином, сделал два глотка и продолжил так же тихо, как начал. Но все, кто знали его хорошо, понимали, что это – лишь затишье перед бурей.
– Сегодня важный день в нашей жизни. Я, Симон и рабби Иссаххар только что одобрили обновление нашего Храма. Рад сообщить, что строительство начнется не позднее начала лета. Предстоит громадная работа. Но не это пугает меня. Не первый раз я берусь за крупное дело. Крепость в Масаде, Дворец, в котором вы находитесь, подтверждают мои слова. Почти завершено строительство одного из крупнейших портов в Великом море. Только вчера я вернулся из Цезареи. Порт захватывает дух своей красотой и великолепием. Нет, не это меня беспокоит. Меня беспокоит другое. Рим благоволит нам. Соседи уважают нас. Мы наслаждаемся долголетним миром и процветаем. Это, с одной стороны. Но с другой, среди нас еще есть люди, которые недовольны моим царствованием. До сих пор фарисеи и саддукеи отказываются принести мне клятву как своему царю.
При воцарении Ирода около 6000 фарисеев отказались присягнуть ему[38].
– Отказываются не по причине неверности тебе, а по соображениям веры, – сказал Первосвященник. – Наша вера запрещает приносить клятву.
Царь взорвался. Словно ждал искры.
– Что ты тут вешаешь лапшу мне на уши! Вера!? А что, у меня нет веры!? Вера верой, а политика политикой! Даже, ты, мой собственный тесть, отказываешься принести мне клятву. Что говорить о других!? А знаете, во что мне обходится малейшее неверное телодвижение внутри царства? Моя бывшая теща взяла и нацарапала письмецо царице Клеопатре. Всего лишь одно письмецо какой-то дуры! И чем это кончилось!? Пришлось уступить свои плодоносные рощи под Иерихоном этой шлюхе Клеопатре и потом у нее же их обратно арендовать! У вас даже понятия нет, какую огромную сумму я выплатил Марку Антонию, Сосию, Агриппе за все эти годы. Какие дорогие подарки сделаны им, их женам, любовницам, детям, всем этим сенаторам в Риме. Всякий раз когда я приезжаю в Рим, знаю, о чем думает там каждая собака. «С чем это приехал Ирод?». Вижу по их глазам. Все ждут от меня подарков и денег. Вам даже во сне не приснится, какую сумму я отдал Цезарю при нашей последней встрече! Сказать!? Не упадете со своих стульев!?
– Постараемся, – за всех ответил Дворцовый Шут.
– Восемьсот киккаров золотом![39]
За столом многие ахнули.
– Теперь-то понимаете, что для меня значит спокойствие в царстве?
– Да, Ваше Величество! Понимаем! – раздался чей-то голос. Кажется, Птоломея, царского казначея.
– А
Josephus Flavius. AJ. xvii.2.4 (42).
1 киккар (kikkar или chinchares – по-гречески “talent”) = 100 фунтов = 45,36 кг. «Вот идиот! – пробубнил под столом Азаз-Эл, – Восемьсот киккаров золотом, братва! But that was worth almost £180 million at the City banks’ exchange rate in January 18, 2000».