Патриотический подъем в странах Антанты в начале Первой мировой войны. Николай Юдин
и французских газет вызывали сообщения о росте антисербских настроений в Двуединой монархии и неспособность ее властей пресечь на своей территории погромы сербских кварталов[97]. В России и Франции печать практически единодушно встала на сторону Сербии, отстаивая идею о ее непричастности к организации покушения[98]. «Le Temps» подчеркивала, что «ни правительство Сербии, ни сербский народ не могут ни в какой степени быть признаны виновными в трагедии Австро-Венгрии»[99]. С решительным осуждением антисербских погромов также выступили «Le Figaro»[100] и «Le Matin»[101]. Последняя с тревогой отмечала, что австрийская пресса всё более открыто стремится приписать убийство эрцгерцога сербскому правительству. «Le Temps» решительно отметала подобные теории: «В тот момент, когда Сербия делает всё возможное, чтобы наладить отношения с Австрией, было бы совершенно абсурдно предполагать, что она [Сербия] может одобрять или извинять сараевское убийство. Совсем напротив, если бы этого убийства не произошло, это было бы именно в интересах Сербии. К несчастью, сербское правительство не могло ничего сделать, чтобы предотвратить покушение, учитывая тот факт, что оно было совершено австрийскими подданными»[102]. Английские журналисты, в отличие от их русских и французских коллег, отнюдь не стремились выступить в поддержку Сербии. Наоборот, как либеральные, так и многие консервативные издания открыто встали на сторону Австро-Венгрии, обвиняя сербское правительство в организации покушения[103].
Интересно отметить, что буквально через несколько дней после убийства в Сараево в печати появились первые слухи о готовящемся ультиматуме Австро-Венгрии с требованием проведения расследования на территории Сербии с участием австрийских сыщиков[104]. Тем не менее, не следует преувеличивать ажиотаж или тревогу антантовской прессы в связи с сараевским покушением. Сообщения об убийстве Франца Фердинанда очень скоро сошли с первых полос газет, будучи оттесненным внутриполитическими проблемами и светскими скандалами. Успокоению способствовала также сдержанная позиция Австро-Венгрии, которая не выступила сразу с дипломатическим демаршем против Сербии; надежда, что 84-летний Франц Иосиф не захочет омрачать последние годы своего правления европейской войной[105]. Так, «Le Figaro» писала, что личное вмешательство Франца Иосифа в австро-сербский конфликт с целью его скорейшего мирного разрешения совершенно развеяло опасения о возможном разрыве отношений между двумя государствами[106].
Во Франции общество в тот момент было сосредоточено на перипетиях суда над Г. Кайо, женой бывшего министра финансов Ж. Кайо, убившей редактора «Le Figaro» Г. Кальметта за то, что тот развернул травлю ее мужа на страницах своей газеты и грозился предать огласке его частную переписку. Новости об этом процессе оттеснили сообщения о сараевском убийстве с первых полос газет[107].
АВПРИ. Ф. 139. On. 476. 1914 г. Д. 588. Л. 2; Le Temps. 1914, 1–8 Juil; Сазонов C. Д. Воспоминания. Мн., 2002. C. 164–165.
Carroll M. E. French Public Opinion and Foreign Affairs. London, 1931. P. 286.
Le Temps. 1914, 2 Juil. Р. 2.
Le Figaro. 1914,1 Juil. P. 2; Ibid. 1914, 4 Juil. P. 2.
Le Matin. 1914, 30 Juin. P. 1; Ibid. 1914, 5 Juil. P. 1.
Le Temps. 1914, 8 Juil. P. 2.
Steiner Z. S. Britain and the Origins of the First World War. Basingstoke, 1977. P. 220.
Le Temps. 1914, 2 Juil. P. 1; Новое время. 1914, 1 (14) июля. С. 4; Сазонов С. Д. Воспоминания. Мн., 2002. С. 164.
Сазонов С. Д. Указ. соч. С. 165.
Le Figaro. 1914, 7 Juil. Р. 2.
Carroll М. Е. Op. cit. Р. 288; Hale О. J. Op. cit. Р. 446..