Простая история. Том 3. Амрита Альгома
свои обязательства перед ним. И это смущало её, поскольку она не могла чётко охарактеризовать своё отношение к собственным обещаниям. Страшно хотелось преодолеть эту дрожь или избавиться от обоих ощущений, или объединить их, чтобы было легче.
Джеф никогда её ни о чём не просил. Он всегда справлялся с любой проблемой сам. И это тоже было странно неприятно, словно он не нуждался в ней. Она видела, как он рад ей, когда они встречаются, но потом его словно охватывало напряжение. Иногда, посреди какой-нибудь интересной болтовни он вдруг замолкал, резко менял тему, начинал делать что-то такое, что раньше они делать не собирались и Николь терялась в догадках, какая ассоциация в разговоре, активизировала его неуловимость.
Иногда, когда он, уставший, засыпал после работы, Николь устраивалась рядом с ним. Проснувшись, она чувствовала его неподвижную напряжённость, смутное подрагивание внутри Джефа, ощущавшееся, если приложить к нему руку. Это было непонятно. Спрашивать Джефа, что с ним, было бесполезно, она в ответ неизменно получала: "всё хорошо", или "всё в порядке" с разными вариациями и огромное количество информации, которая для неё ничего не проясняла. Можно было попробовать спросить маму, но не хотелось. Было просто неприятно, что кто-то станет рассуждать о их с Джефом отношениях, даже мама. Она и Нору спросить об этом не могла: Нора расскажет Стиву. Стив ещё брякнет Джефу, нет!
Дни Адвента летели один за одним, наполненые наблюдениями, сомнениями и учёбой для Николь.
Джеф был всё время занят: то переездом, то его загружали чем-то ребята, то он писал статьи или рефераты для Николь, если она не успевала. Ей казалось, что сама жизнь своей каждодневной суетой осторожно растаскивает их с Джефом чуть ли не на разные полюсы Земли. Это тем более тяжело было выдержать после целого, совместно проведённого, месяца в госпитале. Там ни работа, ни люди не отнимали Джефа у неё.
Их обоюдная открытость не изчезла. Если Николь спрашивала Джефа что с ним, он честно описывал своё состояние, погрязая в подробностях: жарко, тяжело дышать, голова как ватная, есть желание чего-нибудь попить, хочется движения. Всё это обозначало только одно – он хотел уйти от ответа. Сохранить что-то в тайне от неё, не признаваться в истинной причине своего напряжения. Случайную подсказку для понимания поведения Джефа она нашла в рассказе Лоры, когда та жаловалась, что иногда Джеф отчитывается, как именно он побрил правую щеку, сколько секунд завязывал галстук или потратил на шнуровку ботинок, на сколько кусочков порезал три картофелины для пюре. Лора сказала, что единственное, что она тогда может сделать – это бросить трубку и перезвонить Майку, чтобы узнать как в действительности дела у Джефа. И добавила при этом:
– Как ты только его терпишь, этого неуловимого сухаря?
Он ничуть не казался Николь сухарём. Напротив. С ним всегда было интересно. Он был очень мягким в обращении с ней, ласковым и весёлым. Нельзя, правда, сказать, что при этом он позволял делать