О Богах. О Людях. И немного – о Монстрах. Лада Александровна Любимова
пробрала дрожь. Весь уклад мира на глазах рушится. Мне неприемлемы были ограничения (но, не принимая ограничений, не ограничивала ли я себя вновь их непринятием?). И пожалуйста – никаких ограничений, сплошные превращения и разнообразие. Бурно и зрелищно.
Я вернулась во внедорожник.
***
Дом моих родителей. Весна. Ранняя. Здесь севернее, и вокруг сугробы, которые спешно тают. Я стою перед калиткой и смотрю на дом, где я выросла. Повернула голову. В домах рядом я вижу пожилых людей – соседей, которые давно умерли. Они подсматривают за мной. Такими они были во времена моего детства. Одна старушка даже помахала мне рукой. Я давно не была здесь. Или меня по поводу их отхода в мир иной неверно оповестили или я что-то не так поняла, и все они ещё живы.
Я тряхнула головой. Ладно. Сейчас не время думать об этой странности. Разберусь позже.
Смеркается.
Я захожу в дом и вижу маму. Она собирается уходить. Я хочу сказать ей «привет». Но не успеваю. Она смотрит на меня, будто видела меня всего минуту назад и говорит, чтобы я заперла двери и была осторожна, потому что за мной придёт маньяк-убийца. Это неизбежно. Она говорит обыденно, безразлично.
Я пытаюсь спросить: откуда она знает, что он придёт, почему она так безразлична и куда уходит. Пытаюсь объяснить, что вокруг происходит и что маньяк – это сущая ерунда по сравнению с тем, что…
Но она выходит за дверь, пропуская мимо ушей мои слова.
Я потрясена маминым равнодушием к моей участи больше, чем новостью о маньяке. Я в панике запираю двери, завешиваю окна. Мысль лихорадочно работает – как убежать. Но я не могу найти решение.
Я понимаю, что соседи знают о том, что меня должен убить маньяк. Как я это понимаю? Я просто знаю.
А он идет, смотря под ноги, и это вовсе не «сущая ерунда», а огромный мужичина, ростом два метра с гаком. Он широкоплеч и твёрд, точно скала. У него огромные руки. Белоснежная холодная кожа. Волосы короткие, выбеленные. Лицо с крупными и жёсткими чертами. Тонкие губы плотно сжаты. Он никогда не дышит ртом и не раскрывает губ – настолько он жесток. Светло-голубые глаза-щёлки почти прозрачны. На лице застывшая маска абсолютной воли, силы и агрессии. В руках у него нож. Большой. Он идёт уверенной тяжелой поступью, и ноги у него в коленях не гнутся. Он проходит мимо окна, размахивая руками при каждом шаге. Он подходит к двери.
Меня одолевает ужас!
Нет, это не какой-то там маньяк из сводок криминальной хроники. Это сущность чистейшая. Мужская агрессивная сущность.
Это уже здесь!
Я правдами и неправдами проскальзываю к выходу в гараж. Он стоит у парадного входа, звонит, стучит и начинает ломать дверь. Соседи, бабули и дедули, на глазах которых я выросла, вышли из своих домов, готовые к невозмутимому лицезрению. Почему эти старые люди, обычно такие беспокойные и дотошные, не вызывают милицию? Они так пассивны!
(Да какая милиция, подружка! Ты совсем спятила?)
Я бегу по улице прочь от дома. Мне жутко обернуться и посмотреть, как там