О Богах. О Людях. И немного – о Монстрах. Лада Александровна Любимова
созревших злаков. Я дышу пряными густыми запахами. В степи гуляет жаркое лето.
Подъезжает потрёпанный старый внедорожник с открытым верхом. В нём мужчина и женщина. Муж и жена. Он – за рулем, она – на заднем сиденье. На руках её малыш годовалый, одет в ползунки, кофточку и шапочку. Мальчик. Обычные простые люди. Мужчина, кивнув, приглашает меня в машину. Я усаживаюсь рядом с женщиной.
Едем. Смотрю к лесу – у дороги грибы и сочная трава в росе, смотрю в степь – там колосья спелые сыплют золотые зёрна на землю.
Проезжаем кромку леса под кедром. Задеваем ветку кедра, зелёную и душистую. Капли росы падают дождиком на нас, а малыш от того заливисто смеётся.
В степи жарко, пыльно. Женщина отрешённо, но с удовольствием смотрит вокруг. Держит на руках ребенка. Мальчик оборачивается и тянет ко мне ручки, я обнимаю его, целую в щёчки, а они нежные, пальчики – маленькие, тёплые. Он смеётся, и я смеюсь, и женщина тоже. Автомобиль подпрыгивает на кочках дороги сильнее и сильнее!
– Эй, эй! – меня трясут грубые руки.
– Она едва дышит, без сознания.
– Она – человек?
Что-то острое воткнулось мне в плечо. Грубая сила разъединила веки и посветила в глаза. Я попыталась избавиться от этой наглой силы, шевельнулась и тут же пожалела – всё тело ответило тянущей болью. Я невольно застонала.
– Она – человек, тест отрицательный. Не мутирована.
– Давайте живо, берите её и в машину. Тут не безопасно.
– Куда? К нам или в грузовик?
– Давайте к нам. Она – важный свидетель.
Меня схватили и понесли, потом усадили и повезли. Я силилась открыть глаза. Сознание мутилось, болела голова, хотелось пить.
– Можно воды? Я очень давно не пила… Пожалуйста… – услышала я, наконец, свой голос.
Эпизод 9: Причина
Часть первая
Есть люди, в которых живет бог.
Есть люди, в которых живет дьявол.
А есть люди, в которых живут только глисты!
Фаина Раневская
Меня поглотило чёрное кожаное кресло. Облепило большими лапами, всосало в мягкое прохладное чрево, чавкало при каждом моём движении, не желая выпускать. Честно говоря, я и не хотела, чтобы оно меня выпускало. Моё тело сидело в кресле – грязное, изодранное, лохматое, тряся неуёмной мелкой дрожью стакан с водой в мокрых от липкого пота ладонях, с широко, очень широко раскрытыми глазами и полуоткрытым ртом. Тело свято верило, что это большое устойчивое кресло – последний оплот человечества, из которого никакая вселенская сила его не вытащит.
Голова моего тела машинально поворачивалась вслед за ходившей туда-сюда парой ног. Ноги эти – ни какие-то там абстрактные, философские ноги, а вполне настоящие, и принадлежали они мужчине лет за шестьдесят в приличном сером костюме, белоснежной рубашке и галстуке. Ноги были обуты в приличные кожаные туфли. Ногами управляла приличная седая голова, с седой в тон, аккуратной бородкой и очками на носу.
– Типичный учёный муж, профессор