СЕННААР. Книга 2. Развитой. Александр Иванович Шимловский
нравилась городская жизнь. Он с упоением читал Светлова, Рождественского, Евтушенко, бренчал на гитаре, представляя, как приедет домой… «Нет, Гальку вспоминать не хочется… Среди фабричных девушек ничего хорошего, в основном двадцатилетние старухи или ещё более древние с романтичным блеском в глазах. Дуры! Друзей в общежитии и на заводе пока не обрёл, к дяде Мише заходить не хочется, уж больно его Клара гордая и фанаберистая. Разговаривает как с дебилом, да всё с подковыком… Анька, их дочка, вроде, хорошая девчонка, на скрипке играет, разговаривает красиво, но соплюха ещё… прыщавая. Несколько раз просила встретить её в субботу возле школы и проводить домой. Понятно, перед подружками выпендриться, что и у неё есть мальчик. Не жалко пусть выхваляется, только, кажется, она что-то себе придумала? Вообще-то, городские девчонки ранние и красивые, не то, что наши сельские, одна другой «краше» … Целомудренных из себя корчат. Одесские все симпатичные… правда, только когда принарядятся, «зашпаклюются». Местечковые краситься ни-ни, а этим хоть бы хны. Выйдут из школы, зайдут за угол, и ну стрелки подводить. Конечно, их дома за это не сильно ругают. Не то, что местечковые матери, те сразу за подол и давай им дочерям по рожам драить да с руганью, чтоб, не дай бог, отец помаду или румяна не заметил. Правильно Адам про крипаков говорил… Мама раз в неделю по вечерам на вахту звонит. Скучают, обещала на то лето приехать, Ивану море показать. А что его показывать, в нём купаться надо. Я домой не вернусь ни за какие коврижки, останусь жить в Одессе, поступлю в техникум. Меня комсорг Сашка Пушкарь, который возле окна спит, обещал в комсомол принять. Говорят комсомольцам и спортсменам легче по конкурсу пройти. Пойду, запишусь на баскетбол, прыгать в высоту что-то не тянет. Так, чуть не забыл, надо решить примеры по тригонометрии».
Поздней осенью, после ноябрьских праздников на вахту заступил Григорий Иванович Цыбулько, подпольная кличка – Котовский. От него попахивало винным свежачком, хамсой и благодушием. Заведующая общагой добрейшая Вера Сергеевна, погрозив работнику турникета пухлым пальчиком, покинула, вверенное ей в подчинение, здание. На столе вахтёра мгновенно нарисовалась: фугаска красного креплёного, хлеб, ветчинно-рубленная колбаса, завершали натюрморт два гранённых стакана, позаимствованных из автомата газированной воды, что установлен на улице Белинского угол Отрадной. Змеи-искусители в лице жильцов подведомственного механическому заводу общежития, весело набулькали по полной и чокнулись с дядей Гришей, принципиально употреблявшего только из своего «бокала» – эмалированной кружки с голубым цветочком. Счастье разлилось по щекам «Котовского» и отрикошетило в сердца проходивших мимо вахты фабричных девчат. Вахтёр лихо подкрутил рыжеватые от табака усы, заговорщицки подмигнул сотрапезникам, взял в руку полную кружку… а в это время на столе возникла следующая фугасочка! … «Ямщик, не гони лошадей…» -, чувственно промурлыкал дядя Гриша и осушил «бокал».
Ближе к полуночи