СЕННААР. Книга 2. Развитой. Александр Иванович Шимловский
строители, наращивайте темпы строительства жилых и производственных объектов! Слава строителям коммунизма!
Геологи страны советов, шире и глубже внедряйте передовые технологии разведки полезных ископаемых!
Да здравствуют советские женщины – женщины-общественницы, женщины-труженицы, женщины-матери!
Согласно планам развития города, старый дом, в котором столько лет жила Арктида Афиногеновна, дом, где воспитывался Эрнст, шёл на снос. Народ, пытаясь прописать на скудные квадратные метры как можно больше народу, возбуждённо засуетился. Только одинокая жиличка Офигеновна – обломок старорежимных времён, восприняла благую весть без должного энтузиазма, какая ей разница в какой коммуне жить. Однако соседи эту перспективу активно обсуждали и высказывали своё отношение, особенно старались два друга, Мишка и Вовка – большие любители пива с воблой и кой чего покрепче, под толковище на общей кухне. Мишка – потомственный пролетарий, работал на номерном, а Вовка – лимита, морозил зад на строительстве. Мужики добрые, покладистые, по трезвяни муху не обидят, «токмо, когда примут маненько», любят пофилософствовать. Кто из нас, из простых советских людей без маленьких слабостей?
– Не-е, ты не прав, Вован, одинокой старухе никакая власть, даже наша советская, отдельные хоромы не предоставит, слишком жирно будет. К тому же, её сын – предатель и полицай, против родной совецкой власти в войну сражался. О, как!
– Да слыхал я, но не пойму, чё это он?
– Чё, чё! Буржуйское племя, гнилая прослойка, одно слово интилигенция. Мамаша, вроде как, поначалу за рабочих и крестьян выступала, в революции участвовала. Ан нет, против природы не попрёшь, в сыночке-то опять голубые кровья проснулись. Угодил, подонок, в лагеря, так ему и надо.
– Да уж эту итинлингенцию, хрен поймёшь… но старуха-то крепка.
– А то, из живодёров-фабрикантов родом, с соседями знаться ни-ни. Гордая, на кухне почти не готовит, только зря место занимает! Опять же выпить в праздники, спеть там частушки или сплясать топотушки со всеми, это ей западло. Мамзель из себя корчит, по театрам да по филирамониям шастает. Спрашивала недавно такую же мымру из седьмой, была ли та на вирнисаже…
– А чё это такое?
– Да так, культурное мероприятие… Там поэты выступают, художники. Видели мы эти вирнисажи, ходили в культпоходы – одна тоска. То ли дело кино, а уж совсем хорошо – телевизор. Вот ты ко мне на телик ходишь?
– Хожу.
– Правильно, и ты, и твои пацаны смотрят, а мне не жалко. Мы работяги народ простой, даже разъехавшись, будем дружить. Опять же выгода и понимание: женщины карамели сосут, мужики пивко потягивают, хорошо. Не то что эта вобла сухопарая, одна из первых телевизор купила, а посмотреть не даёт. Не зря её из партии вышибли. О, вспомни про говно… вот и оно. Офигеновна, тебя за что из партии-то вытурили?
– Вас это не касается.
– Да ты не серчай, мы по-доброму, по-суседски. Стопарик налить? … У какая, сопит и молчит. Ну, как знаешь, а мы махнём с устатку… Небось, поперёк линии шла, как мы понимаем… Только напрасно старалась, мы вона какую