Так любят люди. Андрей Максимов
не звонят и не пишут, когда их ждут.
Они чувствуют всегда, что их ждут, – и не звонят и не пишут. Таким образом привязывают к себе. Вот и всё.
И мы знаем это. И все равно привязываемся.
И грабли ласково ложатся под ноги…
– Что во мне не так? Не, ну ты посмотри на меня. Ничего, что на «ты»? Так удобнее, нормально? Нормальный же я, вроде, мужик. Правильно? Две жены было. На одной по залету женился. По молодости. Со второй любовь была. Я тогда еще только начинал. Пацан совсем. Двадцать лет. Лихие девяностые. В меня стреляли однажды, когда мы рядом шли. А она не убежала, представляешь? Скорую вызвала, жизнь мне спасла. Хорошо жили.
А потом она ушла от меня к моему партнеру… Не объясняла ничего… Вообще. Прихожу домой, там записка: «Меня не ищи». Это мне потом Сашка, партнер мой, сказал, что она к нему ушла. Предлагал доли наши поделить, рассыпать дело… А зачем?
Сашка, в общем, ни при чем был. Женщины вообще – они странные такие… От смерти спасла, а к другому ушла… Ладно, не суть.
И вот, значит, Ира. Фотографию хочешь посмотреть?
В телефоне десятки, если не сотни, фотографий.
– Класс, да? Красивая. Сколько ты ей дашь? А ей сорок, представляешь? Не выглядит же на сорок, правда? Тридцатник, не больше. Короче, мы с ней познакомились, и я стал за ней ухаживать. Цветы мой водитель ей каждый день привозил. Рестораны там. То да се. Гулять еще она очень любила. Ну, я гулял, как дурак: парки там. Усадьбы загородные. Ладно, тоже полезно. А то чё? Машина – офис, машина – офис… А тут воздух как-никак. Тренировка. И вообще.
Целовались на природе. Как в юности. Я машину сам стал водить. Машина – это ж домик такой, понимаешь? Там тоже целовались, но до большего не доходило.
И вот я однажды к дому ее привез, а она говорит:
– Хочешь посмотреть, как я живу?
Ну вот ты бы понял, на что женщина намекает? Я тоже так решил.
Мы пришли. Хорошая такая квартира. Небольшая двухкомнатная, но хорошая. Евроремонт. Все дела. Комбайн на кухне дорогой. Кресла кожаные, нормально все.
Поцеловались еще в прихожей, и я руками стал… А Ира говорит:
– Не надо. Не могу пока.
Ну, не надо и не надо. Сидим, разговариваем на кухне. Ирка – она необычная очень, понимаешь? Не такая, как все. Интересная. Сейчас же все – про что? Про деньги, про сплетни, про шмотки. А она про жизнь говорила. Интересно с ней было.
Хотя хотел ее, конечно. А как? Такая красавица.
И вот месяц проходит, второй… Целуемся, обнимаемся… Я в гости к ней хожу. Она ко мне – нет. Ни домой, ни на дачу. Один раз в усадьбу ездили неподалеку от моей дачи.
– Давай, – говорю, – заедем. Чаю попьем. У меня там люди есть, за домом следят, чай нам заварят. Посидим. Посмотришь хоть, как я живу. Она ничего не ответила. Словами. Посмотрела только. И я сразу понял: «Нет».
Она так умеет смотреть – никаких слов не надо.
И вот однажды сидим у нее дома вечером, я уже уходить собираюсь. Эсэмэска к ней приходит. Она читает и… как бы это сказать, чтобы ты понял… отстраняется как бы. Понимаешь? Я даже спросил:
– Ничего не случилось?
Она