Погибель. Алексей Николаевич Наст
спаслось. В голове зудела одна мысль: «Всё кончено!». Он боялся увидеть отца, боялся взглянуть на мать и жену. Битва у Коломны до сих пор пропитывала его ужасом – он впервые видел таких многочисленных, самоуверенных, жестоких врагов. Он уже не верил в возможность победы над ними. Но спасительная мысль уговаривала, что они не пойдут на Суздаль, как обещали Юрию послы, а битву можно будет списать на рязанцев. Но пугал брат Владимир – москвичи, преследуемые конницей, уходили по московской дороге, а не через лес. Жив ли он?
Смерть Еремея ужасала. Не верилось в возможность виденного – какие-то неведомые агаряне пришли на русскую землю, своевольствуют сверх всякой меры, сеют смерть и муки. Прав епископ Митрофан, внушая о гневе божьем на русских князей – распри, несогласие, корыстолюбие. Вот и наказание. Разве можно сопротивляться божьему гневу? Абсурд. Отец этого ещё не понял, потому сейчас разбитые дружины, голодные, обмороженные, продираются через леса к Владимиру, и он, Всеволод, среди них…
Известие о поражении нашло Юрия с первыми беглецами. А воины шли и шли, усталые, голодные, похожие на обезумевших животных. Юрий спрашивал о сыновьях. Ему говорили, что князья были живы, когда разбитое войско разбегалось под татарскими ударами, говорили только о гибели рязанского князя Романа и воеводы Еремея.
Пётр Ослядюкович был понурым, узнав о смерти боевого соратника. Юрий тоже долго не мог унять тревожного стука сердца – вот и до него добралась беда – его слуги гибнут на границах, его дружины, окровавленные и не способные к новым битвам, спасаются в промёрзших лесах, словно звери. А нового войска собрать всё никак не удаётся.
Он рассчитывал стянуть в кулак все силы подвластных князей, а вышло по иному – во Владимире скопились смерды с деревень вокруг Суздаля, тысяча из Стародуба, полтысячи булгар из Нижнего Новгорода, Святослав привёл из Юрьева– Польского и Переяславльщины около шести тысяч, а вот сыновья Константина обособились, собрали со своих княжеств до десяти тысяч воинов в Ярославе и уходить в Волги не торопились. Брат Иван большую часть ополчения оставил в Стародубе, а Ярослав, вообще, гонцов не слушает, нашёл время разыгрывать гордыню!
Юрий знал, что при усердии, Ярослав мог собрать с Новгородских земель до двадцати тысяч воинов. Конечно, для обороны западных границ он отбрасывал тысяч пять– шесть, значит, оставалось пятнадцать. Они были нужны позарез.
Воеводы Юрия говорили, что суздальских полков можно собрать до сорока тысяч. С такими силами с татарами воевать по силам. Но не выходит. Зимой пришли, проклятые, зимой. Не успел Юрий наладить связь с Ростиславом Смоленским, Даниилом Волынским и Михаилом Киевским. Словно предвидели, что быстрота удара поможет избежать объединения дружин великих княжеств. По словам прибежавших воинов, татары осаждали Коломну и двигались к Москве. Да что говорить о договоре с другими княжествами, коли свои князья не ведают, что творят, не усиливают друг друга, стягивая дружины в кулак, а дробят и без того малое.
Юрий много времени проводил за городом, на Клязьме, высматривая среди выбредающих