Империя. Путешествие по Римской империи вслед за монетой. Альберто Анджела
всегда непосредственно за городской чертой. Вскоре двое оказываются среди шумной толчеи на главной улице. Что же это за город?
Взгляд падает на табличку при входе в харчевню: кроме цен, там указано и название заведения и есть рисунок «Петух Лютеции». Оказывается, мы в Лютеции (Lutetia Parisiorum), будущем Париже!
Узнать его невозможно. Это безликий городок, насчитывающий около восьми-десяти тысяч жителей.
Он меньше, чем Помпеи, там было около 20 тысяч жителей. А занимаемая им территория едва покрывает нынешний Латинский квартал Парижа.
Поражает, что будущая столица великой Франции размером с коммуну Ветралла,[24] в три раза меньше, чем Бусто-Арсицио[25] или Пинероло![26]
А в сегодняшнем Бари в двадцать раз больше жителей (плюс море, как гласит поговорка[27]). Вот так обстоят дела в Париже римского времени…
Мы следуем по cardo maximus, главной дороге, ведущей с севера на юг, которую французы назовут улицей Сен-Жак, игнорируя ее подлинное происхождение. Дома невысокие, не больше двух этажей.
Интересно было бы попытаться узнать в римском городе черты будущего современного города. Нас ждет много сюрпризов. Главный – это вовсе не столичный город, а всего лишь один из провинциальных городков. Столица – Лион (Lugdunum), и он гораздо больше. Возможно, Лион в то время – самый большой город к западу от Альп. Париж получит свое современное имя только к концу римской эпохи, а столицей станет спустя четыре столетия, в 508 году, при франках, которые дадут свое имя всему государству (Франция); и хотя эти варвары дали начало первой королевской династии, удивляет, что французы, всегда гордившиеся своим галльским происхождением (настолько, что любую находку римского времени на своей территории называли «галло-римской»), сохранили имя германского народа-захватчика…
Продолжим наш путь по городу. Мы проезжаем на лошади мимо «бистро», то есть попины,[28] или таверны, обычной для любой части империи.
Подслушаем разговор нескольких посетителей, стоящих с терракотовыми бокалами с белым вином, тем самым «blanc», которое и сегодня заказывают у стойки бара…
«Недавно Геллиан, проводящий торги, продавал одну девицу со скверной репутацией, из тех, что сидят в борделях. Предлагали слишком низкую цену, и он, пытаясь убедить всех, что девица невинна, прижал ее к себе, а она рукой притворно отталкивала его. И вот он поцеловал ее один, два, три, четыре раза… И что он выиграл от этих поцелуев? Тот, кто сначала предлагал 600 сестерциев, потом передумал!»[29] Приятели балагура разражаются громким смехом.
Мы не знаем, подлинная ли это история, или наш герой позаимствовал знаменитую шутку из «Эпиграмм» Марциала, выдав ее за собственную.
Понаблюдаем за другими посетителями таверны. Мы видим лица кельтов и торговцев, которые сошли с прибывших по Сене кораблей. Ситуация весьма напоминает лондонскую. Ведь Париж тоже был «изобретен» римлянами.
В этой местности сначала жило племя (возможно, кочевое)
Popina
Цит. по: