Нулевые. Затишье перед катастрофой. Василий Сергеевич Юрьев
ходила на митинги, потом постепенно спилась от безысходности. Это она меня в глаз ударила.
– Поэтому ты не пьешь?
– Да! – она чуть разозлилась, – Поэтому не пью. Когда меня менты забрали тогда, мать меня потом забирала из обезьянника.
– Слушай, а как милиция наша отреагировала на то, что ты была под наркотой тогда?
– Да им там вообще похуй было. Блин, ну пофиг было. И ментам и врачам тем.
– А папа твой, что тебе сказал?
– Ничего. В тюрьме он.
– Интересная у неё житуха, – думал Власов.
– Мой папа раньше работал в журнале “Вестник гласности”, с Яковлевым общался. Он к ним иногда в редакцию захаживал. Но как перестройка кончилась, его журнал кончился вместе с ней. А после девяносто третьего года он вообще основал газету “Наша Советская Родина”. Функционируют только за счет пожертвований.
Аню снова передернуло.
– У меня в квартире поверх этой “Родины” обои поклеены, – она рассмеялась. – Помню, когда я ещё в школу ходила, то по субботам мать устраивала у нас дома заседание революционной ячейки вместе с такими же отмороженными пенсионерами. Они там зачитывали эти газетки, “Родину” твою, песни пели совковые, а потом в воскресенье надевали косыночки и шли в храм.
Власов рассмеялся.
– Так чё, Миша, у тебя есть мечта? – она снова легла рядом с ним и обняла его.
– У меня давно нет никакой мечты. Жизнь победила меня. Я просто живу или пытаюсь жить. Вот недавно машину себе купил. Подержанную иномарку.
– Как-то тухло у тебя всё. Блин. Я вот всегда мечтала стать известной певицей. Разбогатеть и уехать жить в Москву. Примитивная мечта, да? Наверное, считаешь меня быдланкой какой-нибудь?
– Нет. Нормальная девчачья мечта.
– Я танцевала в ночном клубе. Со школы танцами занимаюсь. Это, наверное, единственно, что у меня хорошо получалось делать, а вот работа эта была дерьмовой. Постоянно пляшешь перед толпой озабоченных отвратительных пьяных мужиков. И как назло всегда когда я танцевала случалась всякая хрень. Меня разок, – она рассмеялась. – Какой-то бухой мудак хотел похитить.
– Тебя завернули в ковер и утащили?
– Не. Он хотел стащить меня с помоста, я уцепилась за шест, но его потом быстро охрана отпиздила. Я Славика своего там и встретила. Это был единственный приятный момент за всё время в клубе. Он пришел с какими-то людьми. Когда я вышла танцевать, он подошел к помосту и просто смотрел на меня всё это время, не обращая внимания на свою компанию. Потом он прождал меня несколько часов до конца моей смены. Я ушла с ним и больше не возвращалась в этот поганый притон. Он тоже с работы своей ушел. И мы пробыли с ним в его квартире где-то год. Это был лучший год в моей жизни.
– А Славик кем работал, если не секрет?
– Блин, ну он грузчиком работал, а так Слава спортсмен. Боксер. Всем рожи бил и иногда мог что-то ценное притащить. Приятно было. Я его так любила. Он был у меня первым.
– Что-то я в этом сомневаюсь. Учитывая, как ты себя ведёшь.
– Это правда! – она