Пение под покровом ночи. Мнимая беспечность (сборник). Найо Марш
сигнал из компании, – сообщил он. – Они категорически не желают никакой огласки, и лично я считаю, это правильно. В этом целиком полагаются на меня. Не хотят, чтобы пассажиры огорчались из-за каких-то пустяков. И я с ними согласен. Так что постарайтесь запомнить.
– Постараюсь.
– В море… капитан главный.
– Вас понял, сэр.
– Вот и хорошо. – Капитан взмахнул рукой и стал осторожно подниматься по трапу на мостик.
Аллейн прошел на корму, где все еще, опираясь на поручни, стоял отец Джордан и смотрел куда-то вдаль, в ночь.
– Я тут подумал, – начал Аллейн, – что если вам сейчас сыграть роль Горацио?
– Я? Горацио?
– Наблюдать и слушать, что подсказывает вам душа.
– Ах, это! Что ж, такая роль мне подходит. Постараюсь не спускать глаз с этих людей.
– Я тоже этим займусь. Какие будут соображения?
– Пока никаких. Абсолютно ничего. Ну разве если не считать того, что мистер Мэрримен норовит прикрыть лицо шляпой и очень вспыльчив.
– А мистер Кадди явно перевозбужден.
– А мистер странноватый Макангус только и знает, что пританцовывать, то в одну сторону, то в другую. Нет! – выразительно воскликнул отец Джордан. – Нет! Не могу поверить, что кто-то из них… И однако же…
– Все равно улавливаете запах зла?
– Уже начал спрашивать себя, не является ли это лишь плодом воображения.
– Возможно, – согласился Аллейн. – А вот я постоянно спрашиваю себя, уж не нагородили ли мы целый ворох фантазий вокруг обрывка бумаги, зажатого в руке убитой девушки. Но с другой стороны… Понимаете, у всех вас были посадочные талоны перед посадкой на борт. Ну, по крайней мере, должны были быть. Могло ли один из потерянных – ваш, к примеру – сдуть ветром через иллюминатор и унести на причал, где бы он попал в ее руку? Нет. Потому что все иллюминаторы задраены, так бывает всегда, до тех пор, пока судно не отплывет. Давайте немного прогуляемся, согласны?
И они двинулись по палубе вдоль левого борта. Дошли до небольшого выступа перед моторным отсеком и остановились, пока Аллейн раскуривал трубку. Ночь выдалась очень теплая, но затем потянуло ветерком, и корабль словно ожил. Откуда-то доносился высокий бренчащий звук.
– Кто-то поет, – произнес Аллейн.
– Нет, думаю, просто ветер свистит в оснастке. Кажется, так называют эти веревки? Интересно знать, почему.
– Да нет, вы послушайте. Теперь звучит четче.
– Да, так и есть. Кто-то поет.
То был высокий довольно нежный голос, и исходил он, судя по всему, откуда-то из пассажирского отсека.
– «Сломанная кукла», – пробормотал Аллейн.
– Странный выбор, старомодная песенка.
Настанет день, и еще пожалеешь,
Что бросила сломанную куклу…
А затем мелодия словно испарилась.
– Замолчали, – сказал Аллейн.
– Да. Послушайте, может, все же стоит предупредить женщин? – спросил отец Джордан, когда они двинулись дальше. – До наступления