Тьма веков. Александр Свистунов
начала было говорить какое-то индийское приветствие девушка, но, увидав, кто сегодня пожаловал в их заведение, выбросила вперед руку и выкрикнула:
– Хайль Гитлер!
– Хайль Гитлер! – ответил ей Шмитц. Секунду он испытующим взглядом шарил по юной работнице кафе, после чего спросил с доброй улыбкой:
– Союз немецких девушек?
– Так точно, господин…
– Шмитц, – подсказал смущенной, но храброй и дисциплинированной девушке, Густав, стягивая кожаные перчатки.
– Господин Шмитц, вы по служебным делам, или я могу предложить вам обед? – строгим, как на смотре, голосом, спросила бравая официантка.
– Мозер, берите пример, как надо вести беседу с сотрудниками органов безопасности рейха, – иронично заметил Шмитц, оборачиваясь к бледному, словно смерть, обермейстеру.
– Нам нужен господин Брандт, – сообщил Густав. Та кивнула, гаркнула «слушаюсь» и исчезла за занавесью из нанизанных на нитки ракушек и бумажных цветов. Меньше, чем через минуту, появился Брандт, именитый путешественник и поклонник всего индийского. По крайней мере, всё индийское, что можно было найти в Остмарке, было в данный момент надето на нем. А именно: шитый золотом синий халат, полы которого волочились где-то за занавеской, золотистый тюрбан с белым навершием в форме цветка лотоса, и длинноносые, словно у клоуна, туфли, также не обошедшиеся без мотка золотых ниток. Украшений на конечностях Брандта было не счесть, и походил он более на беглого падишаха, нежели на владельца кафе в столице Верхней Австрии.
– Господин Шульц! А я всё ждал, когда же берлинский гость почтит своим посещением моё уникальное заведение! – обрушил приторно-медовые речи Брандт на криминаль-инспектора, не давая ему даже раскрыть рта, чтобы уточнить свою фамилию, – Боже мой, вы не представляете, как далека местная публика от понимания великолепия востока. Когда я впервые увидел этот прекрасный символ на знаменах национал-социалистов, я понял, что Германия, наконец-то, на верном пути! Восточная мудрость, несомненно, поддалась острому разуму нашего дорогого фюрера, и навела его на ряд прекрасных идей, которые он непрестанно воплощает в жизнь! Ах, если бы больше берлинских туристов выбиралось в наши края! Уж они знают толк в экзотических удовольствиях, и по достоинству бы оценили…
– Простите, что перебиваю, господин Брандт…, – попытался вставить слово Густав, но фанатика восточной мудрости было не остановить. Он сдвинул в сторону занавеску и открыл взору Шмитца довольно сносную пародию на декорации для какой-нибудь сказки из «Тысяча и одной ночи». Зал с низким, увешанным бумажными лианами, потолком, под которым кругом расположились столы на коротких ножках. Между столами возвышалась, тщательно замаскированная искусственными цветами, кадка с водой, имитирующая водоем. В дальнем углу, на языческом алтаре, заставленном потемневшими от времени, и, вероятно, аутентичными