Творчество С. С. Прокофьева: театр, специфика мышления, стилистика. III том учебного курса «Отечественная музыкальная культура XX – первой четверти XXI века». С. В. Венчакова
выразительности искусства своего времени. Стилизация в музыке, в литературе и в театре открывала особые возможности. Очевидно, что жанровая направленность рассказов словно следовала важнейшим разновидностям музыкального творчества. Рождались, например, сказки-притчи («Гриб-поганка» в отдельных поворотах сюжета близок «Алисе в стране чудес») и драма чувств («Мерзкая собака», «Какие бывают недоразумения»), новеллы с элементами автобиографичности («Блуждающая башня») и психологические дуэты-повествования с большой ролью углублённо философского подтекста («Жабы», «Два маркиза»). Остановимся в качестве примера на анализе образно-смысловой и одновременно технологической стороны текста рассказов, например, в «Преступной страсти». Выбор предопределён следующими обстоятельствами. Это большой по протяжённости рассказ, состоящий из четырёх фрагментов-зарисовок (хотя последняя часть осталась слегка недописанной, логика повествования свидетельствует об исчерпанности темы). Кроме того, перед нами типичный образец прозы, принадлежащий перу музыканта. Здесь царит музыка как великая преображающая сила. В частности, блистательно подан образ фагота как типичного представителя инструментального театра XX века. Сам лик фагота рисуется Прокофьевым в виде своеобразной темы-процесса» [10, с. 25]. Интересно отметить, что в прозе Прокофьева музыковед находит «образцы текстовых рефренов, идентичных коротким репликам-рефренам в оперных сценах композитора (таких, например, как «Взаимно» и «И с тем досвиданьичка» в «Семёне Котко» или «Плутовочка» в «Дуэнье»)» [10, с. 26].
«Строгой выверенности ключевых слов в авторских либретто, их заряженности действенностью весьма способствуют такие приёмы Мастера, как варьирование, ostinato и полирефренность. Их преломление наглядно выступает в экспозиции рассказа «Преступная страсть». Уже первый абзац есть ничто иное, как текстовые вариации на два смысла – городок (большой и маленький) и его граждане (уважаемые и неуважаемые): «Хотя городок был маленький, но в нём существовали и уважаемые граждане. Вернее, наоборот, именно: так как городок был маленький, то и все уважаемые граждане были налицо. Даже точнее я сказал бы так: благодаря его малости, заметно выступали те граждане, которые были уважаемы. В большом городе уважаемые граждане тонут в общей массе…» [цит. по 10, с. 26]. Диалог, последующий за приведённым описанием, демонстрирует сопоставление двух родов текста: авторского (повествовательного, описательного) и от лица героев (здесь чаще использованы диалоги-дуэты, реже полилоги в виде трио или квартетов). Контраст диалогичности и монологичности становится в литературной лаборатории Прокофьева одним из действенных средств театрализации прозы.
Примеры текстового ostinato можно найти в диалоге уважаемого гражданина и аббата, где первый нарочито многословен и неискренен в излиянии чувств. Уважаемый гражданин