Блеск оправы. Корбен Сайкс
быстро отрыл яму у самого подножия и сунул в нее изуродованную куклу. С того дня Шон спал спокойно, а оказалось, что Мордастик выдал его тайну.
Шон сбавил шаг, когда почувствовал, что запыхался, и снял с себя накидку. Сложив ее, мальчик прищурился и взглянул на небо: сегодня намного теплее, чем вчера. И зачем он только потащил с собой верхнюю одежду?
Настроение окончательно испортилось. Шон вспомнил и о неудобной обуви, и о том, что так и не зашел к Старому Жуку, а его башмаки отправились на помойку. Грустно вздохнув, мальчик зажмурился и задрал голову вверх, подставляя лицо под теплые лучи. Солнце согрело его, Шон на секунду даже подумал, что по-настоящему обняло, и на глаза навернулись слезы.
Раньше, когда Шон еще жил в Апсаре, ему казалось, что он очень одинок. И только перебравшись в Велибриум, мальчик понял, что значит по-настоящему быть одиноким и каково это, когда до тебя никому нет дела. Подружиться со сверстниками он не смог, да и после того, как его осмеяли за странный говор, к Шону одно за другим стали липнуть обидные прозвища. Ну и кто станет дружить с таким неудачником? Шон даже кукол этих мучил только для того, чтобы ровесники приняли его. А оно вот как обернулось. Мальчик уронил лицо в ладони и глухо замычал, сдерживая крик.
Что бы он ни делал, как бы ни старался, для всех он так и останется никем. Редко кто из послушников будет звать его по имени, и в конечном итоге Шон и сам забудет, как его зовут. Смахнув с глаз выступившие слезы, мальчик шмыгнул носом и вновь ускорил шаг. Отец учил его не плакать по пустякам, но, вспомнив о родителях, Шон не сдержался. Если бы он только знал, что без них будет так плохо, ни за что не уехал бы из родной деревни.
На подходе к конюшне мальчик остановился, чтобы отдышаться и привести себя в порядок: он вытер нос, заправил выбившуюся рубашку и закатал рукава. Надеясь, что никто не обратит внимания на его припухшие глаза, Шон прошел через узкий дворик и заглянул в конюшню.
– Вот он, смотрите! – весело воскликнул мальчишка, с которым он столкнулся у самого входа. Его громкий голос заставил Шона поморщиться, – Отходи, Шонан. Видишь, воду несу! Проваливай с дороги, тупица!
Розовощекий послушник сделал резкий выпад в сторону Шона и разлил немного воды. Из конюшни послышались сдержанные смешки.
– Ты полный тупица! Я же из-за тебя разлил!
Шон пожал плечами. Он не имел к случившемуся никакого отношения, но стоящий перед ним мальчишка на несколько лет старше, а еще такой толстый, что мог запросто раздавить Шона. Мысль о том, чтобы превратиться в лепешку прямо на пороге конюшни в ужасных жмущих башмаках, рассмешила его, и Шон с трудом сдержал нервную улыбку.
– Чего застыли? Работы не хватает?
Шон узнал этот голос, обернулся и увидел сердитого конюха, которого больше заинтересовала лужа на земле, нежели сам мальчик.
– Ты балбес! Я сколько раз говорил, чтобы ты носил воду аккуратнее? – отвесив розовощекому послушнику подзатыльник, сухопарый паха взглянул на Шона.
– Но он