Жизнь, которая не стала моей. Кристин Хармель
другу «люблю». Наш тайный язык.
Я знала, что это – навсегда, до конца жизни.
Солнечный свет ворвался в комнату вместе с ароматами кофе и бекона. Я заморгала, повернулась на бок, чтобы взглянуть на часы. Они показывали 6:47, Патрик уже поднялся, готовит завтрак. Я понимала: так он просит прощения, хотя, по правде говоря, уже простила его.
– Доброе утречко, – сказала я, входя в кухню и прикрывая рукой зевок. Патрик обернулся, размахивая лопаточкой, и я засмеялась. Поверх боксеров с надписью «Я люблю Н-Й» и белой футболки он нацепил желтый фартук «Поцелуй повара». Босой, волосы растрепаны со сна.
– Шефф к вашим услюга́м, – изобразил он французский акцент, и я опять засмеялась. – Садитесь, садитесь. – Все той же лопаточкой он указал на маленький кухонный столик. – Завтрак сервирован, мадам!
С поклоном он поставил на стол две тарелки – омлет, до хруста зажаренный бекон, тосты с клубничным джемом, а полминуты спустя принес две чашки дымящегося кофе, уже со сливками и сахаром, и сел напротив меня.
– Тебе не обязательно готовить с утра, – улыбнулась я.
Он поцеловал меня в щеку:
– Все для моей девочки.
Поднеся ко рту вилку, я заметила, что Патрик пристально за мной наблюдает.
– Ты что? – с полным ртом спросила я.
– Я виноват, что не позвонил вчера, – заторопился он. – Мне очень стыдно. Не подумал, что ты будешь волноваться.
Я отпила кофе и выдохнула:
– Все в порядке.
Улыбка осветила его лицо.
– Ты меня простила?
– Я тоже чересчур погорячилась.
– Нет, ты была права. Совершенно права, – все так же поспешно возразил он. Откусил бекона, а я смотрела, как мощно двигаются его челюсти. – Послушай, мне правда нужно с тобой кое-что обсудить. – Он заморгал, и что-то в его лице меня насторожило. Патрик явно нервничал. – Поужинаем сегодня в городе? Например, в отеле «Шерри-Недерленд»? Там тебе вроде нравилось.
Я улыбнулась:
– Звучит неплохо.
– Отлично. Я зарезервирую столик. В семь часов сможешь?
– Конечно, к семи я успею.
– Ничего не забыла? – спросил Патрик, когда я доела свою порцию бекона.
Я обернулась:
– Что?
Он натянул фартук за уголки и покрутился передо мной:
– Написано же: «Поцелуй повара». Надо следовать инструкциям. Простая вежливость требует.
– Да неужели? – расхохоталась я.
– Один из законов всех мировых кухнекратий.
– Кухнекратий?
– Конечно. Всех суверенных кухонных наций. Как наша.
– Понятно, – как можно серьезнее ответила я. – Что ж, сэр, не смею нарушать закон.
– В ваших же интересах соблюдать его. – Он улыбнулся и раскинул руки для объятия.
Я поднялась со стула, смеясь. Патрик наклонил голову, я привстала на цыпочки, и наши губы встретились.
– Годится? – прошептала я спустя мгновение, когда он обхватил меня руками и притянул к себе.
– И близко нет, – проворчал он и вновь поцеловал меня, на