История для ленивых. Максим Бужанский
в нем что-то умирает.
Парфия, песок.
В этом проклятом песке умер Красс.
В этом проклятом песке умирает его армия, самая большая из всех, что видел когда-нибудь Рим.
Предатели армяне, волны парфянских лучников, стрелы.
Они сгорают на солнце днем и замерзают до синевы ночью.
Шаг за шагом, он выводит их, и они падают без сил, оборванные и обмороженные, едва перейдя границу.
Клеопатра.
Корабли, припасы, еда…
Он бросает войну, словно и не было ее.
Словно не гибли когорты, падая шеренгами в песок.
Он Дионис, она Исида.
Венки, музыканты, дикие танцы и дикие оргии.
Льется вино, лепестки роз кружат в воздухе.
Сладкий запах.
Рим умиленно шепчется: «Антоний гуляет!..»
Хмуро смотрит в пустоту Октавиан, они любят его, Антония, что бы он ни делал, любят его безумный ритм, любят его за то, что он любит жизнь!
Новый поход.
Армянский Царь в цепях.
Он дарит царства детям!
Римские царства!!!
Птолемей Филодельф, Александр Гелиос, Клеопатра Селена.
У них не римские имена.
И толпа ревет не римская.
Александрия высыпала на улицы, легионеры идут в триумфальном шествии, Антоний стоит в колеснице и улыбается солнцу.
Где он, там Рим!!
Корабли горят.
Горят, захлебываясь волнами, сыпятся с падающих мачт стрелки.
Флагман Клеопатры рвет вражеский строй, мыс Акций теряется вдали, и его люди наваливаются на весла.
Вперед, за Царицей!!
За спиной догорает флот, Агриппа не знает жалости…
А вчера разбежалась конница.
Днем накануне он водил ее в бой, они отбросили войска Октавиана, он снова хлебнул этот безумный ветер Победы!!!
Мокрое от пота лицо, расстегнутые лямки шлема царапают панцирь, вино льется в горло, и губы ловят рубиновые капли.
А утром конница сбежала.
К Октавиану.
Рабыня протягивает руку, клочок пергамента.
Клеопатры больше нет.
Пальцы нежно обнимают рукоять меча.
Он стоит.
Красный трибунский плащ.
Никаких узоров на тоге.
Пальцы и рукоять.
Медленно…
Трусы бросаются на меч.
Кто скажет, что Антоний трус?
Это делается медленно.
Бывший начальник конницы, бывший триумвир, бывший консул Марк Антоний смотрит вперед, прямо перед собой.
Губы кривит ухмылка, он трезв, как стекло.
Можно было иначе?
Наверно.
Но тогда он бы не был собой.
Ладонь сжимает рукоять до боли в пальцах.
Холодная рукоять.
Холодное лезвие.
Мечи всегда холодны.
Острие погружается в грудь.
Антоний счастлив.
Он свободен.
Глава 7. Встреча триумвиров в Луке
5 апреля 56 года до н. э.
Крошечный приграничный городок.
Лука.
Уже почти в Италии, но нет, за чертой.
Цезарь – педант в таких вещах.
Он