Пророчество Паладина. Негодяйка. Марк Фрост
до описываемых событий
Житейская заповедь Уилла № 3: Если хочешь скрывать от друзей свои истинные чувства, это не друзья
Уилл неподвижно стоял рядом с Франклином Гринвудом на крыше Крэга и сквозь толстое одностороннее стекло смотрел на отца. Его отец, Хью Гринвуд, в хирургическом костюме, держал скальпель у самого горла Элизы, без сознания лежавшей на операционном столе.
– Стекло одностороннее, – сказал Франклин. – Он не может увидеть или услышать тебя, Уилл. И даю тебе честное слово, что если отныне ты будешь выполнять все мои просьбы, ни ему, ни мисс Моро, ни кому-либо из твоих друзей никакого вреда не будет.
– Почему я должен тебе верить? Почему я должен верить твоим словам?
– Потому что, мой дорогой мальчик, меня зовут Франклин Гринвуд. Я твой дедушка.
Уилл без колебаний посмотрел прямо на него:
– Я сделаю все, что ты скажешь.
Этот единственный беглый взгляд на живого отца стал для Уилла таким стимулом, до какого никогда бы не додумался Реймонд. Они оба теперь были в плену, обоим угрожала страшная опасность. Но простого знания, что отец жив, оказалось довольно, чтобы разжечь тайный гнев Уилла и заставить его действовать.
Ночью, лежа в одиночестве в постели, Уилл просматривал книгу жизненных заповедей отца, надеясь найти подсказку. И на обороте переплета, у самого края, нашел едва заметную надпись, сделанную рукой отца.
Отныне ты должен сам писать свои правила.
Отец был прав. Эта территория не была нанесена на карты. Уилл знал, что за ним следят, даже в его собственной комнате, поэтому не смел записывать свои заповеди. В ту ночь он стал запасать мысли, гравировать их в сознании, составлять свод правил, который мог бы назвать своим. Эти правила должны были помочь ему не просто выпутаться – со временем нанести ответный удар. И эту борьбу он не мог вести в одиночку. Если он даст Реймонду или «Рыцарям» хотя бы намек на то, что играет не на их стороне, его загасят, как спичку.
На следующий день, поклявшись в верности безумным представлениям деда, Уилл уговорил Франклина пощадить Аджая, Ника и Элизу. Он даже убедил старика, что сможет уговорить своих друзей перейти на сторону «Рыцарей». Франклин как будто был готов ему поверить. В течение следующей недели он устроил короткую встречу наедине с каждым из своих друзей – за исключением Брук, предавшей их, о чем он еще никому не говорил, – и дал им без слов понять, что за ними следят и они не должны говорить то, что думают. Все трое выслушали его молча, удивились, но последовали его совету.
Большего он не посмел им сообщить. Ник, Элиза и Аджай ни о чем не расспрашивали и углубились в обычные школьные дела. Каждый вечер Уилл отправлялся на другой берег озера и ужинал в Крэге с дедом. Франклин казался довольным сотрудничеством Уилла и послушанием его друзей.
Однажды вечером три недели спустя, когда Уилл возвращался с ужина с Франклином, он застал Элизу одну; она занималась за их обеденным столом. Не глядя на него, она послала ему мысль:
«Значит, они могут читать твои мысли?»
Уилл снял пальто и убрал свои вещи, не глядя на нее.
«Не