Киднеппинг по-русски. Николай Стародымов
Так что считай, что ты уже развенчан.
– Ты и без того под «вышкой» ходишь, – вмешался Олег. – А тут еще и имя свое воровское замарал.
– Ну и что же я такое сделал, что мое имя теперь замаранным оказалось? Я наших законов не нарушил.
– Формально да. Но с точки зрения морали… Похищение детей даже в вашей среде не пользуется особой популярностью. Особенно если ориентироваться на взгляды «воров в законе» старой закваски. И уж подавно, если сделать поправку на то, что ты, русский, помогаешь в похищении москвича залетным чеченцам. Не случайно же в русском языке даже термина такого нет, который обозначает киднеппинг – потому что не было этого у нас раньше.
– Да чего вы ко мне прицепились? – вспылил Сухостоев. – Не знаю я, о чем вы говорите!
– Ну, не знаете, гражданин Сухостоев, так не знаете, – легко согласился Максимчук. – Отправляйтесь тогда в камеру. Мы с вами больше не увидимся. Жаль, что разговор у нас не получился.
– Он и не мог у нас получиться. – Сухостоев сидел угрюмый, поникший. – Вы же знаете, я своих никогда не сдаю.
– А кто произносил слово «сдать»? Я об этом вас и не просил, – прикинувшись простачком, возразил Александр. – У меня и в мыслях такого не было. Неужели вы думаете, Алексей Дмитриевич, что я мог преследовать подобную цель, зная вас, пусть даже понаслышке? Меня интересует совершенно иное. Почему в качестве жертвы вы выбрали именно Губермана? Отпустят ли похитители его сына Леонида после внесения выкупа или же убьют? В частности, если выкуп внесен будет неполный? Где его содержат? Как охраняют? Можно ли его освободить?.. Ну, и так далее. На мой взгляд, ни один из этих вопросов не нарушает законов воровского этикета.
Сухостоев задумался.
– А мне какая выгода от откровенности?
– О вашем участии в подготовке похищения еврейского мальчика чеченцами никто не узнает.
– Ну а все остальное? Поможете скостить?
Александр на мгновение задумался. Очень соблазнительно сейчас что-нибудь пообещать. Но ведь невыполнимо будет такое обещание. Слово, по глубокому убеждению Максимчука, необходимо держать всегда. Даже если оно дано преступнику в интересах дела.
– Митрич, я не привык разбрасываться подобными обещаниями. Не могу я тебе ничего обещать. Как суд решит. Единственное, в чем слово тебе даю, – что прокуратура узнает о твоем добровольном содействии в поиске похищенного ребенка. В этом случае, надеюсь, прокурор на суде не потребует «вышку».
Сушеный изучающе посмотрел в глаза Александру. Тот взгляд выдержал. Тогда Сухостоев кивнул:
– Ладно, мне в этом мире нечего терять. С другой стороны, и на тот свет особенно спешить не хочется. Так почему бы и не попытаться приобрести еще кусочек жизни? Так и быть, спрашивай, начальник.
Москва.
СИЗО.
12.00
Сухостоев извлек из пачки еще одну сигарету, прикурил от зажигалки, которую вновь поднес ему Максимчук. Выжидательно взглянул на оперативника.
– Так