Историки Варшавского университета. Время и судьбы. Н. А. Казарова
увенчались успехом: «Единственная радость у нас, это электрическое освещение. Это для нашей библиотеки драгоценнейшее приобретение. 24 сентября состоялась окончательная приемка установки, и мы уже пользуемся освещением»[70]. Положение института значительно ухудшилось осенью 1917 – зимой 1918 г. Часть институтских помещений была занята под госпиталь, в гимназических классах стояла батарея артиллерийского дивизиона. В письме к А. А. Мусину-Пушкину директор писал: «Госпиталь в последнее время ставит нас в ужасное положение: у него совершенно нет средств на топливо. Раздраженные солдаты сокрушили на топливо ограду нашего парка, брали наши дрова, ломали госпитальную мебель»[71]. В 1918 г. положение института еще больше усложнилось. Частая смена власти (Центральная Рада, большевики, гетманство и немецкая оккупация, снова большевики) приводила к тому, что проекты реформ, поддержанные одним правительством, не встречали поддержки у другого, что делало невозможным проведение последовательной политики. Не говоря уже о финансовых трудностях и растущей дороговизне. Директор неоднократно обращался к властям с просьбой повысить стипендии студентам и зарплату преподавателям, уровень жизни которых непрерывно падал[72].
В тяжелых условиях войны и революции И. П. Козловский не только руководил институтом, но и всеми силами старался сохранить историческое наследие. Возглавив институт, он ознакомился с состоянием его библиотеки и музейных коллекций (Гоголевской комнаты, нумизматического и рукописного собрания) и сделал все от него зависящее для их сохранения. По инициативе директора эти коллекции в сентябре 1916 г. были перенесены в рабочий кабинет в его собственной квартире, и конференция института поручила ему заведование кабинетом[73]. Это было дальновидное решение, так как осенью 1917 г. помещения института превратились фактически в казарму и начались реквизиции имущества. Иван Павлович составил «Отчет о состоянии коллекций института кн. Безбородко к 1 января 1918 г.», в котором тщательно описал и проанализировал Гоголевское собрание, рукописи, картинную галерею, нумизматическую коллекцию[74].
В ноябре 1918 г. И. П. Козловский подал в Министерство просвещения прошение об увольнении его с должности директора в связи с реорганизацией института[75]. В декабре 1918 г. он был вновь зачислен в Донской университет, но смог уехать из Нежина только в августе 1919 г., к началу нового учебного года.
§ 4. Ростовский период жизни и деятельности И. П. Козловского
В Ростов Козловский вернулся вместе с семьей: женой, четырьмя дочерьми и внучкой. Сын находился за границей («неизвестно где» – как писал тогда в анкете сам историк). Позже, в 1931 г., в материалах дела Козловского указано, что сын, Сергей Иванович, – белоэмигрант, проживает во Франции[76].
Жили Козловские очень скромно, занимая одну комнату и угол[77]. О бедственном положении
Там же. Л. 2.
Там же. Л. 12.
ГАЧО. Ф. 1105. Он. 1. Д. 2157. Л. 26, 71.
ГАЧО. Ф. 1105. On. 1. Д. 2097. Л. 50;
ГАЧО. Ф. 1105. Он. 1. Д. 2264. Л. 212–212 об.
Архив УФСБ по Ростовской области. Д. П-41135. Л. 345. Протоколы допросов Козловского Ивана Павловича.
ГАРО. Ф. P-46. On. 1. Д. 463.