Историки Варшавского университета. Время и судьбы. Н. А. Казарова
отказать сестрам Козловским в работе в библиотеке практикантками[83] с приложенными заявлениями студентки третьего курса педфака Марии Ивановны Козловской[84], студентки второго курса медицинского факультета Александры Ивановны Козловской[85] и студентки второго курса Ларисы Ивановны Козловской[86]. На заявлении рукой ректора написано: «Считаю со своей стороны невозможным делать состав служащих библиотеки “фамильным”. Это противоречит советским декретам, кроме того, есть много других семейств, из которых не состоят на работе даже по одному лицу-безработному»[87]. Тем не менее Е. А. Черноусов привлек сестер Козловских к временной работе в библиотеке и вынужден был давать объяснение, «почему применяется кустовой принцип зачисления на службу»[88]. В объяснительной записке в правление ДГУ он писал: «Довожу до сведения правления, что до привлечения к работе М. И. и Л. И. Козловских, лиц, носящих фамилию Козловские, на службе в библиотеке ДГУ не числилось ни одного. Привлечение по каталогизации сестер Козловских, по моему глубокому убеждению, не может вызвать нареканий с чьей бы то ни было стороны, как потому, что их работа будет иметь исключительно временный характер, так и потому, что работа эта ведется в высшей степени умело и добросовестно»[89].
Несмотря на бедственное положение, Иван Павлович с первых дней возвращения в Ростов-на-Дону включился в работу университета. 25 сентября 1919 г. совет университета избрал его своим представителем в качестве члена комиссии студенческих общежитий[90].
Козловский взял на себя обязанности заведования «разгромленным» нумизматическим кабинетом[91], привел его в порядок, заботился о приобретении книг по археологии и нумизматике[92].
В начале 1920 г. университет перешел в ведение органов Советского правительства[93].
Установление на Дону советской власти поставило старую профессуру перед сложным выбором – признание новой власти и переход на марксистские позиции либо отказ от продолжения профессиональной деятельности. И. П. Козловский, как и большинство его коллег-гуманитариев из Донского университета, сделал выбор в пользу советской власти: «Безоговорочно признав советскую власть, я охотно продолжал нести службу с 1920 года до самой отставки, а после отставки добровольно продолжал работать в архивном управлении»[94].
Но такой выбор предполагал постепенное изменение мировоззрения, переход на позиции марксизма. Марксизм в то время еще не занимал главенствующего положения в русской исторической науке и вызывал скептическое или враждебно-ироническое отношение в среде профессорского состава.
По свидетельству Б. В. Лунина, Иван Павлович «производил впечатление идеалиста, человека не только религиозно, но мистически настроенного. После революции все события общественно-политической жизни он рассматривал
Там же. Л. 4.
Там же. Л. 5.
Там же. Л. 6.
Там же. Л. 3.
Там же. Л. 8.
Там же. Л. 8.
Там же. Л. 8.
Там же. Ф. 493. On. 1. Д. 118. Л. 150.
ГАРО. Ф. 527. On. 1. Д. 217. Л. 160.
Там же. Д. 217. Л. 112, 173.
Там же. Д. 62. Л. 21.
Архив УФСБ по Ростовской области. Д. П-41135. Л. 49. Показания Козловского 10 февраля 1931 г.