Осколок истории. Книга вторая. Рассказы. Евгений Тимофеевич Рекушев
целым и невредимым, оправдывая кличку – неуловимый. Резким движением рванулся к выходу, но споткнулся о подставленную ногу, а резкий удар ладонью в лоб опрокинул его на пол. Щелкнули наручники на запястьях рук, и Евгений впервые почувствовал себя птицей, попавшей в силки. Все произошло так мгновенно, что он даже не почувствовал боли и лишь потрясение от свершившегося так быстро, заставило его вскочить на ноги. Резко застучало сердце, впрыскивая адреналин в кровь, и он стал мучительно искать пути выхода из создавшейся тупиковой ситуации. Все произошло мгновенно. Браслеты холодили запястья рук и этот холод сдавил ему грудь. Тяжело вздохнул и присел на табурет.
– Ушу, каратэ, йога? – спросил, потирая заболевший лоб руками, объединенными цепочкой оков.
– Всего понемногу, – в рифму ответил, улыбаясь, Опер.
– Сколько и кому должен? – продолжил Евгений.
– Дело не в денежных знаках. О них речь не шла, когда меня пригласили оказать услугу по твоей доставке в одно место, для разговора. Но будет лучше и для меня и для тебя, если мы не будем далее продолжать разговор на эту тему. Я навел о тебе некие справки, узнал о твоей порядочности и предлагаю сделку. Ты направляешься со мной в Энск, не делая попыток оставить меня в одиночестве, а я предоставляю тебе некую временную свободу передвижения, не связывая необходимостью быть прикованными ко мне цепью. К тому же ты мне нравишься.
– Я не голубок, – вскипел Евгений, стараясь отодвинуться от него.
– И я не в этом смысле, – произнес Опер. – Ты мне нравишься благородством и честью, о которой твердят знакомые воры в законе, рассыпаясь реверансами в твой адрес. Короче, ты должен дать мне слово не покидать меня ни на шаг, пока я не отпущу тебя на свободу, признав наши взаимоотношения прерванными. Что скажешь на это?
– А что, у меня есть выбор?
– Значит, да?
– Да! Давая слово, он впервые почувствовал тяжесть в душе, а то пустяшное, как ему показалось, что он пообещал, все-таки было гораздо весомее временной несвободы и всех денег, заработанных им. Все время его не покидала мысль, что это не Опер или Мент, а тем более не бандит, жаждущий крови и садистских наслаждений. Выкупом здесь то же не пахнет, и скорее всего, не связано с его последней операцией. Щелкнули замки наручников, освобождая запястья, и он потер руки, слегка отекшие от браслетов. А далее была гостиница, в которой они заняли соседние номера, и совместный ужин в кафе, расположенном на первом этаже отеля. Беседа ни о чем. Так себе. О музыке, литературе, искусстве и прочих житейских мелочах. Он отметил для себя, что юноша далеко не глуп, начитан и умен. Скорее всего вращался в кругах далеких от тех, в которых приходилось находится ему. О делах не было сказано ни слова. Укладываясь спать в своем номере, настроил биологический будильник на два часа ночи и прилег на мягкую перину, укрывшись простыней. Его не покидала мысль, что здесь что-то не так,