Осколок истории. Книга вторая. Рассказы. Евгений Тимофеевич Рекушев
со мной как с дегенератом, – сказал он. – Я ведь человек, и все человеческое мне не чуждо.. То, что мы понравились друг другу, это не секрет, но таинственности мне не надо. Ты девушка, и в этом вся тайна для меня. Так что же тебе от меня, все-таки, надо?
Он впервые не закончил свою тираду стихами, к которым был охоч, всегда находя рифмы своим фразам. Она грустно усмехнулась и сказала, что готова рассказать, все, что ее связало с ним. Рассказ был прост и не имел двусмысленности. Он очистил сейф, принадлежащий ее отцу, а она, как его поверенная и юрист, по его приказу разыскала его и доложила сведения отцу. Он же поручил ей доставить вора к нему, что она и пытается сделать. – И, к моему сожалению, добавила она, закончив свой рассказ, – я в тебя все-таки влюбилась. Тем не менее, вот билеты на вечерний поезд. Купейные места мне взять не удалось, поэтому поедем в плацкартном. Он обнял ее и поцеловав сказал, что благодарен ей за заботу о нем, который только и делает, что ворует. А дальше были занавешанные шторами окна и искренняя любовь, о которой говорить прилюдно не годится.
Поезд звонко стучал колесами на стыках. Гомон и гвалт стоял в переполненном вагоне. Толстенная бабенка, сидящая напротив, взахлеб выплевывала поток слов, которые летели в ее соседку, хилую и худую, наверное от недоеданий или несчастливой жизни, и она, почти не слушая, утвердительно кивала головой. Из соседнего отсека вагона вылетали слова, почти незнакомые ему, но через время он домысливал их, переваривая в уме фольклорные слова и фразы.
– Явда, рупье? – Няма, слышалось в ответ. Понимая, почти беларусский диалект, мысленно переводил: – Евдокия, у тебя есть один рубль? И отвеченное – нет.
Он задумчиво сидел у окна вагона, и анализировал полученную вчера информацию. Вагоны дергало на поворотах, и уставшие облака, дергаясь вместе с поездом, и догоняя его подмигивали, и он, под их приветственные улыбки, даже не замечая их, тихонько дремал. Ему снились лазурные берега, на которых он никогда не был. Снились стаи лебедей, по следам которых он хотел знать куда же лететь и ему. Он мысленно отодвигал облака, чтобы увидеть лазурный берег далекого испанского острова, где он тоже никогда не бывал. Но он знал точно, что он там будет, когда нибудь. Он обязательно омоет свое тело в бурлящей и сладострастной волне, омывающей его пятки и ладони. Снилось ему широкое поле, по которому он брел босыми ногами, впитывая в себя раннюю росу, а навстречу ему бежала, разбросав в стороны свои руки эта, пока еще незнакомая ему опер-супер, в женской юбке, летевшая навстречу его объятий.
Просувшись от резкого торможения поезда, увидел на своем плече заснувшего сыскаря, ставшего его судьбой, который сладко причмокивал во сне, обнимая его за шею, и стараясь не разбудить ее, тихонечко потянулся за сумкой, что бы подложить ее под уснувшего от усталости прошедших дней и ночей мастера сыска. Подложив сумку ей под голову, выпутался из ее обятий, ласково погладив