Хохот демиурга. Плаха и Веха. Максим Шешкаускас
В детстве меня это напрягало, и я Толстого вообще читать не мог. А потом как-то раз с бодуна не спалось – всё думал… И вдруг осознал: да Толстой – он гений! Да не бывает других людей! Вот! Вот то, что он показать хотел! Вот зачем писал вообще! Чтобы показать – что бы мы ни делали, о чем бы ни думали, к какой бы духовности ни стремились… Все с гнильцой! Я, когда осознал – разрыдался пьяными слезами. Нет ни единого чистого человека! Все с гнильцой – запомни! С гнильцой!
Банане наливает, и мы ещё раз выпиваем, но разговор не клеится.
– Пойду, – говорю, поднимаясь.
Банане кивает, кладя локти на стол и подпирая руками голову. Поняв, что провожать он меня не собирается, я покидаю кухню…
Пока я обуваюсь в прихожей, ко мне подходит Ниночка, незаметно вышмыгнув из комнаты.
– Поговорили? – спрашивает бодро, но почему-то шёпотом. Лицо её красное и взмокшее от пота.
Киваю.
– Про самок говорил… этот?
«Этот» она выговаривает после паузы. Киваю снова.
– Я только хочу, чтобы вы знали… Я считаю, что он не прав, что заблуждается. Я считаю, самку от самца отличает умение сострадать и прощать… – она запинается.
Ничего не отвечаю, выхожу вон из квартиры в подъезд и дальше на улицу, где ни ветерка, печет солнце и стоит духота. Слегка качает и бросает в пот от выпитого. Нет, алкоголь и моя Книга не совместимы.
Купленную работу Банане со всем автографом выбрасываю в ближайшую урну.
Нужно покинуть этот город мертвецов сегодня же!
До самого поезда со мной ничего, кроме обычных бытовых хлопот, не происходит. Я убираюсь в квартире, встречаюсь с Тохой и передаю ему свои дела… Разве что на вокзале ко мне раза три подходят разные люди зачем-то поинтересоваться, во сколько мой поезд, но стоит ли этому придавать большое значение?
Веха III. Сбивая плоды познания осколком кирпича
По шкале ужалений Шмидта, шершни жалят не сильнее пчёл. Но из-за огромных размеров первых в это сложно поверить, сложно убедить себя в правдивости утверждения.
Так же и с большим человеком – размеры внушают ужас, кажется, с ним ни за что не справиться, что он сильнее середнячка…
Но как только я почувствовал его страх…
На метро до «Площади Восстания» сворачиваю направо и на втором перекрёстке направо вновь. В откровении названий улиц я не видел, просто точный маршрут, куда двигаться. Теперь, подняв голову, читаю на табличке: «улица Жуковского». Дальше прямо до кафе «Печка», сразу же под арку, пройти сквозь первый двор-колодец – и в нем нужный подъезд в самом углу двора.
Подождать, пока кто-нибудь выйдет, нырнуть в парадную. По лестнице на второй этаж, первая квартира справа…
Стою у звонка, сжимая в руке осколок.
Только во дворе понял, что у меня нет никакого оружия, поэтому подобрал половинчатый осколок красного керамического кирпича, который сжимаю в трясущейся руке, стоя у нужной двери.
Всё