Разнообразно об обычном. Сборник рассказов. Олег Николаевич Лузанов
при сильной качке, недолго понаблюдал, куда уводит нос и насколько поворачивается картушка при крене, затем немного повернул руль.
– Ну, как почувствовал? – спросил капитан, не оборачиваясь, так как всё ещё разглядывал атакующие валы.
– Вроде нормально, – подтвердил Алексей, – слушается.
– Витя, – громко позвал «мастер» штурмана, – что там со временем?
– Можно поворачивать, – отозвался «третий»
– Курс сто восемьдесят два, – четко произнёс капитан.
– Понял. Сто восемьдесят два,– отрапортовал рулевой и повернул штурвал.
Секунд двадцать ничего не происходило, но затем нос пошел влево и тут же в правую скулу «Шенска» океан нанес мощный удар тяжёлым валом – нос переместился скачком, а сам теплоход начал валится бортом к подошве волны. Алексей едва не упал, настолько большим стал наклон. Капитан также напрягся и уперся рукой в стойку возле иллюминатора. В штурманской рубке что-то упало, а Виктор чертыхнулся.
– Что там, – спросил капитан, – что упало?
– Лампу зацепил. Нормально всё, – ответил штурман,– Леша ты резко не закладывай, а то перевернёмся.
– Я не резко, лево десять положил, – оправдывался рулевой, – но волна ударила.
– Что на курсе?– поинтересовался капитан.
– Держу сто восемьдесят два, – Алексей смотрел, как картушка мотается от цифры «сто пятьдесят» до «двести десять».
– А с креном как?
Виктор аккуратно, держась за что только можно, добрался до места рулевого и включил лампочку над кренометром:
– Тридцать семь градусов.
– Да, неплохо закладывает, – буркнул капитан.
А в это время справа накатывал очередной вал. Набрав силу в открытом океане, подгоняемый ветром, гребень высотой был почти вровень с мостиком и тянулся в обе стороны докуда доставал взгляд. Или это так казалось потому, что ночь, а ночь искажает размеры предметов. Как бы то ни было, но «Шенск», только успев выровняться, максимально упав к подошве волны, уже снова начинал валится налево, поднимая правый борт. Вал напирал, грозя накрыть. В иллюминаторах левого борта небо исчезло – только бушующее море. А справа… стена неумолимо надвигающейся опасности. От напора воды корпус судна стонал и был готов переломиться. Когда создалось визуальное ощущение, что мачты проткнут волну и в это отверстие нырнёт в глубину весь теплоход, капитан, цепляясь за стойку и стараясь удержаться на ногах, обернулся к рулевому:
– Сколько крен?
Алексей обернулся к прибору и присмотрелся:
– Тридцать девять.
В этот момент теплоход правым бортом завалился вправо, и пополз под накатывающуюся волну.
– Крен?! – крикнул капитан.
– Сорок один, – Алексей увидел, как стрелка совсем немного не дошла до красной черты, буквально пару делений.
– Александр Михайлович, – штурман повернул голову от радара, в котором он рассматривал береговую линию, искаженную штормом, и старался определиться с местоположением, –