Запах теней. Николай Зуев
ни была, это – любовь. Пускай по-детски немного наивная , по-детски не лишённая восклицания человеческих прикрас (дети не могут не видеть красоту), но эта была искренняя любовь. Открытые чувства, без взрослой лжи, взрослой усталости, взрослых норм и навязчивых переживаний.
Ежедневно, каждый вечер по дороге из сада он заливал мамины уши музыкой про девочку из группы, их совместные игры, любимые игрушки Алисы, и порой даже откровения. Ему нравилось общаться с синеглазой девчонкой; резвиться, в очередной раз, стремясь догнать неуловимую неугомонную вредину; защищать её от других мальчиков из группы, всячески норовивших ущипнуть или обидеть красивую девочку. Когда она была рядом, ему было безумно легко, с ней он мог всё, и это «всё» – получалось, когда как с мальчиками из группы было весьма скучно и не интересно. Порой в маленьком детском сердце возникали желания поиграть с кем-нибудь из парней в машинки или самолёты, но все попытки завершались ничем – фантазии одногруппников не совпадали с Димкиными, обнажая простоту содержания, они были скучны и открыты для него (будто прочитанная книга). Дима наперёд знал, что скажет мальчик, поднимая самолётик над головой, знал, что он сделает, выставляя машинки или устанавливая солдатиков в ряд. Всё это в какой-то момент надоедало Димчику (правда, он не мог знать, когда именно наступил этот момент).
Наскучили все эти предсказуемые игры-ушки, что не сказать про игры с Алисой, когда невозможно было предположить ход её мыслей, когда удивляли и даже восхищали некоторые её девчачьи действия или неожиданные умозаключения и реплики.
Как бы то ни было, всё же он оставался мальчишкой, и поэтому при любой возможности, без всякого умысла, а лишь по природе своей, навязывал ей свою игру с танками или машинами. И девочка не сопротивлялась. Она принимала эти игры и с присущей только ей лёгкостью и простодушием свободно подражала другу. Алиса вполне могла играть и танками, усаживая на них кукол, и самолётами, предварительно наклеив на них разноцветные блестящие бумажки, и солдатиками, наряжая их платьишками из паутины разноцветных ниток. И, конечно, для светловолосого мальчишки такие воображения казались необыкновенными. Они не просто нравились ему, каждый акт представления просто будоражил его. Кукла Маша верхом на танке или робот на седле розовой лошадки смотрелись весьма забавно и ужасно затягивали в мир искривившегося (для мальчишки) воображения.
Когда все дети укладывались на дневной сон, а кровати Димчика и неугомонной вредины по воле судьбы находились рядом, то они могли долго шептаться друг с другом, рассказывая истории про родных и близких, про домашних животных и любимые игрушки.
Их дружба вполне могла носить звание образцово-показательной (на привычном языке взрослых), не испорченной человеческими предрассудками и ложью зрелой жизни. Она была невинна и ослепительно чиста, а искренность – её фундаментальная особенность (опять же на языке «великовозрастных»). Открытая прекрасная дружба между мальчиком и девочкой. Что в таком возрасте может быть