Операция «Царский ковчег». Трилогия. Книга 1. Олег Васильевич Филатов
прошептала Катя и, чтобы Игорь не подумал, что она нарядилась ради него, хотела снять новое платье, крючки на вороте не расстегивались, она бросилась в соседнюю комнату, чтобы убежать через другую дверь, ведущую во двор.
Анна Ивановна распахнула дверь и, плача от радости, прижала к груди голову сына, покрывая поцелуями щеки, лоб, волосы.
– Приехал, Игорь? Говорила же я…, не летом, так осенью…
– Здравствуй мама!
– Ты надолго, Игорь? – сказала Анна Ивановна, едва удерживая слезы.
– Во всяком случае, пробуду здесь не один месяц.
Пообедав, все долго говорили… приехал отец. Он только что встречался с генералом. Доложил обстановку на Урале. Передал сыну пожелания генерала, чтобы он остался служить здесь в городе. Работы будет много.
Анна Ивановна аккуратно намекнула отцу, что Игорь и Катя хотят остаться вдвоем, и, хотя ей хотелось ещё побыть с сыном, она на время попрощалась, трижды поцеловав его. А когда он отошел, она ещё раз посмотрела на него, и прошла к себе в столовую.
Катя и Игорь вышли на улицу и решили погулять. Они пошли в городской сад. Березы, роняли на землю золотисто-желтые листья. Испуганно шелестела багровой листвой осина, казалось, она охвачена каким-то тревожным огнем. Ветер сорвал лист, покружил его и бросил к ногам Кати. Она подняла его, положила на ладонь и вздрогнула: лист был кроваво-красного цвета.
Кате хотелось многое сказать Игорю, и она рассказала ему о своём житье – бытье. О том, что происходило в городе в эти годы, пока его не было. Он слушал её со вниманием и не перебивал. Он любовался ею.
Справа в глубину сада уходила узенькая тропинка, усыпанная листьями. Над тропинкой поднималась высокая сосна, а к её могучему стволу его жалась тоненькая березка, удивительно белая на темном фоне сосновой коры: как бы одетая в атласное платье, гибкая, она обвивалась вокруг толстого ствола сосны и тянулась вверх, к свету и солнцу.
Взглянув на нее, Игорь и Катя, не сговариваясь, но, подчиняясь неодолимой силе, пошли по тропинке в глубину сада, который плавно переходил в сосновый лес. Тропинка была узенькая, для одного человека, и они шли, касаясь, друг друга то рукой, то плечом. Вдруг Катя взяла Игоря под руку и оперлась на нее. Игорь ощутил на своей щеке её горячее, прерывистое дыхание и почувствовал как оно обжигало его…
Есть непонятная прелесть в тишине осеннего леса в ясные сухие дни «бабьего лета». Неподвижно стоят деревья, как бы замирая в радостных воспоминаниях о веселых днях лета, о несмолкаемом щебетании птиц, шелесте листьев, гудении пчел и жуков. Тихо в лесу, кое – где лишь с легким шорохом осыпаются листья с берёз и, кружась, ложатся на тёмную сырую землю. Не слышно их радостных песен птиц, лишь позванивает в свой стеклянный колокольчик синица: цынь—цынь-цынь! Вот с ветвистого могучего дуба сорвался коричневый, похожий на майского жука, желудь, прошелестел в жесткой побуревшей листве и щелкнул по щеке Катю. Она испуганно открыла глаза, вскочила