Мистическое кольцо. Лючия Витуникаса Стоните
ангел нежный глянул.
Был прекрасен образ девы.
Ясно – камню нет урона.
Счастье в лике юной Евы.
Но зачем на ней корона?!
ВОЙ ИЗ ЧЕРНОГО ЛЕСА
Житель я городской, и, поживши, – не молод.
Как и все устаю от забот и трудов.
А когда уж невмочь, невзирая на холод,
Поезд скорый увозит меня под Тамбов.
Лица все дорогие в поселке одном, -
Тетки, дяди, племяшки, – деды-старожилы.
Рады мне. Вечерами в застолье хмельном
Через слово твердят, что покамест то живы.
Там, в тамбовском краю, дерева до небес.
В темных чащах, оврагах зубастые рыщут.
Там заснеженный рай, но порою окрест
Средь пушистых кустов перепелки не свищут.
Там трава-мурава и ручьи, и болота.
Нет зверью распривольней и краше земли.
Только кто-то еще, – неопознанный кто-то,
Словно демон кривой затаился вдали.
Молвят люди порою из чащи глухой
В ночи темные, в срок волшебства полнолунья,
Будто слышится зов – ужасающий вой.
Может это с обличьем играет колдунья?
Но луна убывает, худеет и вновь
Все полесье объято чудесным покоем.
Но у дальней избы снова найдена кровь.
Здесь никто, никогда не забудет о вое.
То корова уйдет, и найдут колокольчик.
В черных каплях трава, и вокруг тишина.
Тут не выйдет никто в приближении ночи.
И не волки, не лес – неизвестность страшна.
Здесь на волка охотились исстари вольно.
Коли волка бояться, то в лес не ходить!
Серых шкур на базары свезли предовольно.
В страхе этом ночами – не волка винить.
Старый дед рассказал про чудное градище.
Где-то в чаще забытой, что в дальних лесах,
Будто духи иль люди на старом кладбище
Там живут и к кому-то приходят во снах.
Но про это про все откровенно не скажут.
Здесь пожить, и откроется правда, как есть.
Иль увидишь глазами, иль кто-то покажет.
Мертвым найден сосед, изуродован весь.
Тело порвано в клочья, и кровь по проулку.
Тихий пахарь земли не умел навредить.
Что за зверь разорвал? Ведь не мягкую булку?!
Но не съел, а как-будто хотел устрашить.
Но кому устрашать захотелось округу?
Не являя себя, ничего не прося?
Только ходит слушок в деревушке по кругу, -
Это древние духи, проснувшись грозят.
Ведь убийца не может исчезнуть так скоро,
Не оставив следа, ни ножа, ни тряпицы!
В раз на третий годок, изрыдавшися ором,
Бабы местные в траур спешат обрядиться.
И от жалоб усердных отдачи немного.
Едут, ищут, расследуют – все невпопад.
Много пишут бумаг, и обратно, в дорогу.
Был иль не был сыскарь, – поприкрыл снегопад.
Тут метель разыграется коли не в шутку, -
Ни дорог не найдешь, ни домов не видать.
Вроде тихо кругом,