Хмурь. Ирина Лазаренко
горошком и синими перьями.
– Да не сердись на неё, – примирительно говорит Туча, – это же просто птица. А сны у нас и правда украли. Тебе самому здесь разве снилось что-нибудь?
Чешу переносицу. Не снилось, но это ничего не означает. Духи ночи редко приносят хмурям сны – только если теряют их по дороге или если у них остаются лишние. Может, здешние духи просто устали или голодные, или сердятся, вот и перестали давать сны болотцам. И те, вместо того, чтоб духов умаслить, за хмурем послали? Спятили они тут все, что ли?
Значит, Гном должен найти того, кто украл у болотцев сны. То есть нет, – значит, канцелярия земледержца всерьез направила хмуря в Болотье, искать похитителя снов.
Колпичка продолжает беззвучно ржать.
Мы проходим через маленькое поле, засаженное мохнатым зеленоколосым ячменем, выбираемся на тропинку. Идем, уклоняясь от свисающих веток, задевая редкие кусты с бело-розовыми цветами. Цветы пахнут дождём и мёдом, вокруг надрываются квакухи – вечереет. У поворота тропы Туча останавливается, запускает руку в мешочек на поясе, а я жду, стараясь не смотреть на бабокамень. Эти деревянные идолища понатыканы в Болотье там и сям, глаза у них прикрыты, рты раззявлены, а щеки свисают аж до пупа, превращаясь в груди. Не имею представления, почему духов дороги тут изобразили именно такими.
В рот бабокамню полагается класть гостинцы. Если бы меня хранили человеческие духи, я бы тут повредился умом.
До дома Сплюхи мы не добираемся – из-за следующего поворота тропы на нас вылетает дикий мед… нет, просто Гном. Туча взвизгивает, не понять, от испуга или радости.
– Кар-ракатица, жирная кар-ракатица! – орет колпичка и машет на Гнома крыльями.
– К Сплюхе направлялись? – без удивления спрашивает Гном. – Оборачивайте обратно, с неё нет никакого толка – обычная кликунья.
Идем назад. Я ощущаю себя довольно глупо. Туча трется рядом с Гномом, колпичка нахохлилась, как воробей, и молчит.
– Так что, – спрашиваю я, так и не сумев осмыслить сказанное Тучей, – ты правда ищешь тут украденные сны?
– Сны? – удивляется Гном.
Туча давится смехом. Да я-то что? Кто мне чего рассказывал?
– Не сны, – вытирая глаза, говорит Туча и тут же делается серьезной. – Людей. Или тех, кто их украл.
– Как в Полесье, – говорит Гном, и я наконец понимаю, о чем речь.
Истории о пропавших людях рассказывают везде, и в Полесье, и в Подкамне. Рассказывают постоянно, ведь даже я, дичок, слышу их, и очень похожи эти истории в разных землях, так что на придумку или случайность подумаешь едва ли. Разве только одновременно в разных землях завелись придирчивые разбойники или разборчивая нечисть. В Полесье пропадают дети и женщины, от совсем молоденьких девчонок до почти старух. У варок в Подкамне – тоже женщины, но непременно те, которые уже принесли ребенка, единственного, которого могут родить за свою жизнь. Пропадают ли люди в Загорье и Порожках – я не знаю. Очень может быть.
Конечно, во всех краях случается много чего и пострашней этих странных пропаж, но истории