Плавучий мост. Журнал поэзии. №2/2018. Коллектив авторов
точку Б, но не поместимся мы на трубе
творца.
и домики утром ранним – серые слоны у водопоя —
тихо обмахиваются хвостиками балконов.
среди искорок нового дня
так невесомо, так радостно исчезать,
уже не принадлежу времени, – лучшая часть меня
переведена листопадом на марсианский диалект
красно-бурого парка,
на язык стихов, устриц, поцелуев.
больше нет смысла бродить по волнам.
вести слепых мышек в обещанный рай:
мы уже здесь. нет смысла стареть
и умирать, сбрасывать плоть, щеглов,
птичьи клетки морщин, чтобы начинать
путь заново. ибо вечность – громадный засов
на воротах невыразимого, невыносимого.
но мы можем открыть любой замок —
любовью, перышком, ошибкой. ибо
мы сами ключи от невидимых дверей,
наша сила – в любимых устах,
в стремлении к совершенству, в добрых глазах…
но, о вечность, ты совсем не веришь в нас,
ибо Бог азартен – рулетка созвездий запущена.
и Он ставит наши жизни на числа, но
что же он такого хочет выиграть,
если готов нас проиграть?..
Константин Рубинский
Нелюбимых больше нет
Родился в 1976 году в Челябинске. Поэт, драматург, публицист, педагог. Лауреат литературных и театральных премий. Автор пяти книг поэзии и прозы. Печатался в изданиях «Урал», «Юность», «Литература», «45-я параллель», «Порт-Фолио», «Двоеточие» и др. Участник Антологии современной уральской поэзии и Антологии «Русская поэтическая речь». Соорганизатор поэтического фестиваля «IпВерсия». Автор и участник многочисленных просветительских и культурологических проектов.
Вернусь. На меркнущем исходе,
в очках, с протезом, с костылём —
когда подснежник верховодит,
истошным солнцем опалён;
как будто впереди не ужас,
позади не долгий век,
вернусь, твоей опушке нужен,
забытый всеми имярек.
Вот здесь с ребятами когда-то
из палок делали мечи
и бились жарко, как солдаты,
клинки скрестивши, как лучи,
потом, собрав смолы в жестянку,
творили кроху-костерок,
от комаров зудели ранки,
а костяники было впрок.
…Теперь иные нянчат внуков,
иные держат речь в суде,
и это даже не разлука —
другого просто нет нигде.
Всё больше пилят по живому
на жёлтой просеке стволов,
и мутно озеро, как омут,
и жалок рыбака улов.
Я – пепел, вылетыш, обрубок,
опилка, съетая пилой,
найду консервный старый кубок
с сожжённой заживо смолой,
склонюсь над этим старым кладом,
такой же стылый и ничей,
и мне в лицо ударит радость
под деревянный звон мечей.
И я пойму, что расплатился
за каждый жёлтый миг сполна,
Вот потому и возвратился
к тебе, где сосны и весна,
что