Сердце умирает медленно. Лисса Фокс
глаза.
Интересно. То, что я задумала проделать… как оно отразится на моем здоровье? Что я буду чувствовать? И так ли сильно хочу того, что планирую сделать?
В худшем случае, умру на несколько дней-недель-месяцев раньше того срока, который мне отмерен. В лучшем – попаду в больницу в тяжелом состоянии. Где тоже, вероятно, умру. Потому что, даже если мне станет хуже, и я поднимусь в листе ожидания, это не означает, что для меня найдется сердце.
Каждый день кто-то умирает, не дождавшись донорского органа. Потому что, чтобы кто-то жил, кто-то другой должен умереть, а его родственники должны дать согласие на изъятие. Слишком много условий, слишком мало времени.
Нет, не подумайте. Я не задумала чего-то противозаконного. Всего лишь то, чего хочет каждая смертельно больная девочка моего возраста. Хотя бы недолго побыть нормальной и не думать о приближении конца. Хотя бы сделать вид.
Хотя бы раз не думать о последствиях и насладиться одним единственным мигом своей нормальности.
Это сумасбродно. Опасно. Неразумно.
Знаю.
Но таков мой выбор.
– Хочешь, посмотрим какой-нибудь фильм? – Предложила мама.
– Давай. – Я постаралась выдавить очень правдоподобную улыбку.
Она поерзала в кресле:
– Комедию? Мелодраму?
– Выбирай сама.
Было ошибкой так говорить. Они с папой тут же переглянулись.
– Ну, в смысле… – Мне пришлось сделать над собой усилие, чтобы улыбнуться еще раз. – Не могу решить. И то, и другое было бы замечательно.
– Тогда пощелкаем по каналам. – Тихо сказала мать, продолжая сверлить меня взволнованным взглядом.
Ей очень нужно было знать, сильно ли я расстроена, что не могу присутствовать на выпускном. И пусть к ребятам, которые сегодня прощались со школой, я имела весьма опосредованное отношение, но многие из них меня помнили, а некоторые даже интересовались, смогу ли прийти на торжество. Если быть точной, двенадцать – столько сообщений с вопросами я получила на прошлой неделе.
– Тебе не холодно? – Отец потянулся, чтобы подоткнуть мне одеяло.
– Нет.
Он укрыл мои ноги, поправил подушку и, решив, что мать не заметит, быстро глянул на часы.
– Спасибо, – произнесла я.
Папа кивнул.
– Чарльз, – строгим тоном обратилась к нему мать, – если ты куда-то торопишься, то мы тебя не держим.
Он тут же потупил взор:
– Я никуда не тороплюсь.
Мама открыла рот, чтобы в очередной раз выплеснуть на него свои обиды, но, заметив мольбу в моем взгляде, тут же закрыла и отвернулась.
Я считала минуты до того момента, когда можно будет, сославшись на привычную усталость, отправиться спать.
Сообщение от Райана пришло, когда мое волнение уже достигло предела. Телефон находился в беззвучном режиме, поэтому я, сидя на кровати в полной темноте, просто гипнотизировала глазами черный экран. Где-то за окном,