Тайна горного озера. Фёдор Быханов
качестве конкретного подтверждения правильности того, что мог устно рассказать парень – как и чем живет теперь заключенный-картограф Дауров.
– Все выполнил так, как было велено, – довольно заключил Иван Карпович. – Вот она – сумка полевая с картами.
Он кивнул на, уже хорошо знакомую ребятам, планшетку, привезенную тогда из Новосибирска.
И для пущей убедительности добавил:
– Да на ней и адресок имеется.
Чепоков снял сумку, раскрыл ее и внутри указал на подкладку, белевшую надписью, вытравленной хлоркой:
– Как на фронте поступали многие офицеры, желавшие, чтобы их личные вещи не оказались, в случае чего, безымянными.
Дед Иван уже собирался вешать обратно, на тонком скукоженном ремешке свою реликвию с посланием еще фронтовых времен, но его остановила на этом Татьяна Комарова.
Не только крайне любознательная для своего возраста, но и пунктуальная до мелочей, она не упускала ни одной возможности зафиксировать все происходящее с ней в своем дневнике.
В него она добросовестно переписала и адрес в Новосибирске, куда наведывался много лет назад алтайский юноша по просьбе своих старших «коллег» из топографической экспедиции.
А вот Мишку Костромина обуревали теперь совсем другие чувства.
Множество новых вопросов появилось у него к старому таежнику. Ведь, после очередного рассказа, в ином свете, чем прежде, предстал бывший проводник перед своими недавними провожатыми.
Парень не утерпел:
– Почему же они не пригодились, эти карты?
И другие поддержали его:
– Действительно, почему? – поняв, что неспроста остаются документы в этой провинциальной деревушке.
Тогда как место им, по меньшей мере, в Музее строительства Чуйского тракта? Или еще в каком другом официальном собрании редкостей?
– И, вообще, что стало дальше с самим Дауровым и с топографом Поляковым? – занесла Татьяна свою авторучку над новой – девственно чистой страницей личного походного дневника.
Добрая снисходительная улыбка, только что озарявшая, загоревшее до черноты, лицо таежника, исчезла вдруг без следа.
Старик сразу сделался необычно серьезным и перевел «стрелку» их общения совсем на другое:
– Давайте, ребятки, лучше ужинать. Все остывает.
Он встал совсем как повар на школьной столовской раздаче, только не за перегородкой с кострюлями, а прямо у котла с шулюмом.
И видя, что собеседники не спешат на зов, обуреваемые любопытством, мягко, как бывало в их общении прежде, добавил:
– Остальные вопросы оставим на потом. После все узнаете.
Лишь только угостив ребят как следует, Иван Карпович уже в кратце, не вдаваясь, как прежде, в детали, поведал о том:
– Почему больше так и не встретился с теми, чье задание выполнял в своей первой и, как оказалось, последней поездке в большой город?
Оказалось, что в его отсутствии, едва установились погожие деньки, вдвоем – по уже хорошо натоптанной тропе, оба картографа