Зеркала и галактики. Елена Ворон
стайкой выбежали большеухие подкормыши – несуразные, недоделанные Ханимуном зверьки, которые побираются на пиру более крупных хищников. С хрустом проломился сквозь кусты шарообразный брюхан; ленивей зверя не сыскать, а тоже притащился, толстяк. В траве шныряла какая-то мелочь, которую было трудно узнать по мелькающим спинкам.
Дэсс пел.
Сильная рука вдруг пережала ему горло, Лавикуоно-ри оборвалась.
– Я убью тебя, – рыкнул Мстислав.
Дэсс рванулся; без толку.
Зверье на поляне замерло: ушастыми столбиками встали подкормыши, застыл с поднятой задней лапой хохотун, тряпкой распласталась по земле водяница, похожий на шар брюхан поджался и стал меньше ростом.
– Вот прямо сейчас и убью, со всей твоей магией!
Прыснули под защиту деревьев подкормыши, с криком, похожим на гогот пьяной компании, метнулся прочь хохотун. Черной молнией ускользнула водяница, по ее следу заколыхался медлительный брюхан.
Мстислав чуть ослабил хватку, позволив дышать.
– Я – и без того – твой – раб, – раздельно проговорил он, встряхивая Дэсса при каждом слове, чтобы лучше дошло. – С меня – хватит! – Он оттолкнул княжича, бросив его во влажную холодную траву.
Дэсс перекатился, вскочил. Мстислав держал лучемет стволом книзу и явно не собирался никого убивать.
– Что тебе не так?
– Твоя магия. Она подчиняет не только зверей.
– Я советовал посидеть в глайдере; он бы тебя защитил. А ты что сказал?
Мстислав понурил голову.
– Я больше не буду петь при тебе, – пообещал Дэсс, видя, как он расстроен.
Телохранитель махнул рукой, словно говоря: «Это ничему не поможет». Княжич обвел взглядом опустевшую поляну и снял очки. Сразу же будто наполовину ослеп, однако ночь вновь обрела привычные оттенки, и жуки-сладкоежки снова засветились зеленым.
– Слав, я плохо пел. С большим трудом и с паузами. Наши песни – не для человеческой глотки.
– Однако у тебя отменно получилось, – мрачно отозвался Мстислав. – Если все ставшие людьми СерИвы сохранили эти способности… это оружие… – Он примолк, поразмыслил. – Надеюсь, что нет. Смотри: пересадка личности в чужое тело подразумевает частичную перестройку мозга; человек приобретает чужую память и одновременно сохраняет свою. Своя оказывается подчиненной, поскольку в перестроенном мозге главенствует личность СерИва. Однако прежняя личность жива, сопротивляется захватчику и всячески ему вредит. Быть может, она не позволяет СерИву петь эти песни?
– Я-то могу.
– У тебя нет памяти Домино. И его память – его личность – тебе не мешает.
Дэсс вдруг почувствовал, что продрог на сырой поляне, и забрался в салон глайдера.
– Как по-твоему, – спросил он, когда Мстислав тоже занял свое место и поднял машину в воздух, – почему память Домино не сохранилась?
– Твой бог услышал мои молитвы и прикончил гада, но сберег оболочку мне на радость.
– А