Зеркала и галактики. Елена Ворон
Ханимун, прости дурные мысли. Дэсс отдышался, поглядел вокруг. Мстислав сидел сгорбившись, прижав к губам ладонь. На столике блестели две мелкие капли. Вот упала еще одна. Девчонки в углу тянули шеи, изнемогая от любопытства. У светловолосой худышки свалились с плеч бретельки, розовая грудь наружу; она не замечает, а подружки не подскажут, им не до того.
В соседнем зале затянули Рисаунтикаа-де – грянули во всю мощь пьяных глоток. Дэсс поднялся из-за стола.
– Слав, пойдем отсюда.
– Сейчас. – Телохранитель не шелохнулся.
– Слав, – княжич положил руку ему на плечо.
– Угм. – Никакого движения.
Дэсс подвинул Мстиславу стакан с водой и отошел; у двери оглянулся. Девчонок разрывало между «Домино» и его плачущим телохранителем. Они привстали, но не знали, куда кидаться – то ли за княжичем, то ли к Мстиславу, утешать и расспрашивать.
Шепотом помянув самых грязных болотных кэтов, Дэсс вышел из зала.
Далеко не отправился, потому что куда же без Мстислава? Пересек холл с двумя грустными поскакушками в клетке – кому только в голову взбрело держать их в неволе?! – и заглянул в соседний зал.
Здесь был в разгаре шумный праздник. Музыка, уставленные снедью и бутылками столы, снующие официантки в красных платьицах в облип, гости в несусветных нарядах. Каждая женщина – словно облако или раскидистое дерево, наряд, прическа и украшения занимают столько места, что мужчинам не подойти, не шепнуть на ушко комплимент или пошлость. У кого на голове чаша с фонтаном, у кого волосы навиты на жесткий каркас и торчат во все стороны рогами, у кого платье, будто водопад над озером – блестящая ткань растекается по полу, плещется под ногами неосторожного кавалера. Танцевать парами здесь, разумеется, не могут и оттого просто клубятся в конце зала – неуклюже топчутся, кружатся. Всем смешно. Хохочут, визжат. В воздухе сладкий запашок – «веселинка».
Две стены зала были затянуты шелком с искусственными цветами, в третьей окна выходили в ночной сад: гирлянды фонарей, цветущие кусты, фонтаны с синей, зеленой и лиловой подсветкой. Четвертая стена была занята огромным видеоэкраном. Там тоже пели и плясали – но совсем не так, как на здешнем празднике.
В мягкой, бархатной черноте пылал полукруг огня. Высокое пламя то распадалось на танцующие языки, то вновь смыкалось в сплошную подвижную стену. Перед этим могучим, но нестрашным огнем метался человек в золотом костюме, с золотыми крыльями за спиной и в черной с золотом маске, до половины закрывающей лицо. Приглядевшись, Дэсс понял, что крылья – не крылья вовсе, а широкий плащ, летящий за стремительным хозяином. Он неплохо танцевал, этот человек – то легко и изящно, то неистово, буйно и жестко. Опоры под ногами не было видно, все тонуло в бархатной тьме, а сгусток живого золота вихрем кружился, вился, летал на фоне прозрачного пламени, за которым появились женские фигурки – смутные силуэты чуть темнее огня. Вскинув руки, они вдруг ринулись в пламя, пробежали насквозь – и окружили танцора, сами охваченные огнем. Горели их платья, накидки на головах, горели перчатки