Окатанский боец. Елена Филон
в песок, сбрасывая с меня свою руку. Ещё успеваю заметить, как недовольно рожу свою квадратную кривит, и едва слышно пыхтит под нос, что-то о том, как же достали его бабы с яйцами, а затем натягивает губы в фальшивой улыбке и совершает неуклюжий поклон в сторону женщины, что стоит напротив и взгляда с меня пристального не сводит:
– Прошу любить и жаловать, Рыжуха, – Брей взмахивает ручищей в её сторону, – вот и наш, собственно говоря, начальник! – Раздражённо выдыхает, хлопает меня по плечу и уже семеня прочь добавляет: – Иди, потрынди там с ней, короче.
Женщина приводит меня в один из домов, который только с виду кажется заброшенным, а внутри его вполне можно назвать… ну, если не уютным, то, как минимум, обитаемым.
Лестница, ведущая на второй этаж разрушена, так что, думаю, там творится чёрте что, но на первом этаже в некоем подобии гостиной стоит потрёпанный временем диван, большой деревянный стол очищен от пыли, а вокруг него расставлены стальные стулья.
На покрытых тёмными пятнами стенах горят свечи в бронзовых канделябрах, окно завешано длинной выцветшей занавеской, на которой ещё можно разглядеть рисунок цветов; прогнивший в некоторых местах пол прикрыт дряхлым ковриком по центру. В остальном… всё, что могло расплавиться от высоких температур, собственно, расправилось, и теперь напоминает работы какого-нибудь не особо талантливого скульптора-экспрессиониста. В библиотеке Тантума полно журналов на тему искусства; раньше я любила рассматривать картинки. Как сейчас, надо признаться, с нескрываемым интересом рассматриваю жилище наших предков. Новые дома обустраиваются по тому же принципу, и все вещи мы называем своими именами, но… оказаться здесь, – в доме, где действительно жили люди до того, когда наступил Конец света, это нечто… это очень странное ощущение. Я никогда не покидала Альтури. Я даже, кроме Тантума и Окаты больше нигде не была и вот оказалась здесь – в Мёртвых землях, по которым рыскали твари, где умирали люди… Где они выживали.
– Печальная картина? – Женщина всё это время за мной наблюдала.
– Можешь потушить свечи, мне ни к чему такие почести, – подхожу к канделябру и задуваю несколько огоньков; рафки в темноте, как кошки видят.
– Это всего лишь простая гостеприимность, – слышу нотки веселья в голосе женщины.
– О, да, – разворачиваюсь к ней, – я сполна оценила удобство клетки. Благодарю.
– Пф… какие слова, – пренебрежительно фыркает.
– Кто ты? – смеряю её твёрдым взглядом. Осматриваю с головы до ног, и удивляюсь тому, что вопреки красивой загорелой коже, глаза её горят алым. – Ты не… не рафк?
– Присаживайся, – скорее приказ отдаёт, чем просит и кивает на один из стульев. – Тогда и поговорим.
Не вижу смысла демонстрировать упрямство на территории врага (врага же?) и послушно опускаюсь на стул.
Женщина занимает место напротив. Сцепливает тонкие пальцы с длинными заострёнными ногтями в замок на столе и ещё некоторое время сверлит меня взглядом. А я в это время разглядываю её не менее пристально: тёмная одежда