Между Призраком и Зверем. Марьяна Сурикова
осанкой и повелительным взглядом темных глаз.
– Дорогая, – это обращение относилось ко мне, – пройдите вон за ту занавеску, вами немедленно займутся.
Жест и тон оказались такими выразительными, что согнутые колени разогнулись сами собой, а гудевшие ноги выпрямились и отнесли меня за упомянутую занавеску, и только там я задумалась, как сюда дошла.
– Я уже разбудила девочек, милорд, – донесся из гостиной немного приглушенный музыкальный голос. – Они сейчас же спустятся и займутся вашей, мм, подопечной.
– Миланта не подопечная.
– О-о-о, – тихонько протянула Амели, – прошу прощения, милорд.
Понимать намеки, завуалированные сдержанным тоном, хозяйка умела.
– Какого превращения вы желаете?
– Такого, на какое вы способны, моя волшебница.
Моя? Пф! Какая жалость, что у нее в гостиной нет большого и удобного стола, как у него в кабинете. Им же неудобно беседовать в привычной для Зверя манере.
– Девочки не подведут, а я отдам им соответствующие распоряжения. Так рано в доме находятся лишь Жюли и Мартина. Вы ведь помните малышек?
Наверное, в ответ последовало пожатие плечами, поскольку голоса дознавателя я не слышала.
– Ах, милорд! В который раз убеждаюсь в жестокосердии мужчин, – заворковала Амели, умело пользуясь богатым тембром голоса и говоря приглушенным, почти интимным тоном. – Жюли была в вас влюблена, а малышке Мартине вы всегда ужасно нравились.
– Жюли? – протянул сыщик, явно напрягая память.
– Вы не помните! – притворно досадуя, воскликнула хозяйка.
Конечно, не помнит, у него плохая память на женские имена, а может, и на лица, поэтому он предпочитает запоминать на ощупь.
– Ах, коварные мужчины!
К чему вся эта болтовня?
Оказалось, болтала мадам лишь для того, чтобы лестью и заигрываниями развлечь своего раннего посетителя, дабы он не досадовал на ожидание помощниц, которые по логике сами обязаны ждать прихода клиентов. Я услышала их приближение, поскольку мою комнатку отделяла не одна, а две занавески. Наверное, это было нечто вроде примерочной, с одной стороны примыкавшей к гостиной, где проводился показ всего, что предполагалось выбрать и купить, а с другой – выходившей в мастерскую, куда, щебеча, и впорхнули пташки мадам Амели.
– Кериас, – услышала я приглушенный вздох.
– Он, точно он!
Вероятно, девушки посмотрели в замочную скважину, поскольку в гостиную выходило несколько дверей. Одна могла вполне соединять комнату для гостей с мастерской.
– Мадам лишь сказала, что пришел клиент.
– Как же давно он не появлялся.
– Ох, Жюли, только не говори, что до сих пор страдаешь по милорду. У тебя ведь есть Лоран.
– Я не говорила, – приглушенно вздохнули за занавеской, одним этим вздохом подтверждая все мыслимые и немыслимые страдания.
– Ой!
– Что?
– Мадам