Ома Дзидай. Вадим Самсонов

      ***

      Капитан скомандовал:

      – Отдать швартовы! Поднять паруса!

      – Лиселя! Брамселя! Бом-брамселя! – кричал мичман, когда корабль стал отдаляться от пристани. – Рулевой, ходу!

      – Есть!

      Начался наш круиз. Не такой затяжной, как задумывалось.

      Пассажирам ничто не препятствовало разбрестись кто куда. Одни затерялись в каютах, узнав порядковые номера. Другие с праздным интересом наблюдали за экипажем. Некоторые, недолго думая, разделили фляжку и выпили. Кто-то задумчиво обхаживал палубу, привыкая.

      Я устроился обособленно. По телу прокатилась истома: смена обстановки влияла благоприятно. Не помню, когда такое испытывал в последний раз.

      Солнце лениво ползло к зениту. Раньше его тепло изрядно докучало, не вписываясь в портовую суматоху. Теперь купаться в его лучах я был только рад.

      В лазурной вышине после облаков остались редкие перья. Чистое пространство над головой будто шептало: предстоящие пару лет пройдут легко.

      Ага, какой там. Очередное обманчивое впечатление.

      Морской воздух отличался солоноватостью, открывшись для меня заново. Он даже казался сладким – настолько пьянила рассудок свобода.

      Да, я был пьян без вина.

      Набирая скорость, корабль рассекал под собою гладь. Синева искрилась, как золото. Сама вода казалась такой чистой, как никогда ранее.

      Забывшись, я подошёл к краю палубы. Глаза зацепили Врата в Мэйнан. Меня передёрнуло от отвращения. Ещё немного, и я бы вылетел за борт.

      – Милостивые Праотцы!

      Претензий к панораме у меня не имелось. Она полностью хороша, честное слово. Бухта, образовывавшая на географической карте подобие подковы. Залитые по весне свежей зеленью карликовые горы. Старый, по-своему красивый и диковинный город Шибасаки, амфитеатром раскинувшийся от подножий до самого побережья.

      Он исправно служил лицом всей страны заходящего солнца в понимании иностранца. Всё вкупе выглядело феерически.

      Мозолил глаза именно искусственный островок, связанный с большой землей узеньким деревянным мостом. Ошима. Самой натурой она выражала всю ксенофобию мэйнанцев и глумление над идзинами. Даже при нужде в сотрудничестве. Унизительно мелкий и нелепый клочок земли, который сёгунат когда-то бросил торутийцам, аккурат рыбёшку кошке.

      – Гори ж ты синим пламенем в Раметисе! – не выдержав, проклял я Ошиму.

      Метрополия поступила с нами не лучше. Предполагаемый порт больше напоминал исправительную колонию на краю света площадью в сто двадцать метров на семьдесят пять.

      Людей вынуждали жить в хлипких мерзлых бараках. Похожая ситуация в отношении контор, товарных складов и прочих служебных зданий. Мэйнанский гарнизон находился в аналогичных условиях, но от этого не легче.

      Вдоль периметра стояли белые каменные стены, построенные с учётом архитектурных изысков Запада. На них регулярно дежурили хмурые