Ихтис. Елена Ершова
уж тогда забили в гроб осиновый кол, и колдун больше деревню не мучил. А кол тот пророс спустя годы деревцем…»
Хлопнула дверь, но не закрылась, а заходила туда-сюда на петлях. В проеме появилась и тут же спряталась чья-то тень.
– Ирина Петровна? – спросил Павел и подкрутил регулятор громкости.
За дверью хрипло, по-стариковски закашлялись. Конечно, это пришел сторож – нерасторопный пенсионер с вечно слезящимися глазами. Как его имя? Федор Яковлевич? Или Иванович? В прошлый раз, когда Павел задержался в библиотеке допоздна, сторож ходил под дверью читального зала, нарочито громко кашляя и ворча на «молодежь, которой заняться нечем, только ночами за книжками сидеть».
Павел выглянул в коридор. Прямоугольник света перечеркнул порог и протянулся к резным перилам. На этаже царил сумрак, но Павел все равно разглядел фигуру, застывшую у стены.
– Федор Иванович? – окликнул он сторожа. – Я почти закончил, скоро уйду.
А про себя решил, что обязательно вернется утром, чтобы найти материал о Краснопоясниках. Но сторож не отозвался. Повернувшись к углу лицом, он что-то увлеченно выцарапывал на окрашенной стене. Павел шагнул было за порог, но остановился: покидать границы желтого прямоугольника совершенно не хотелось. Он отчетливо понял, что там, в полумраке, небезопасно. Что кто-то, стоящий у стены, только притворяется сторожем, как несколько часов назад, в редакции кто-то притворялся Артемом.
Призрак купца Смородина?
Павел нащупал в кармане медяки. За годы общения с сектантами и колдунами он уяснил одно: начинать игру нужно всегда по их правилам, а заканчивать – по своим.
– Что найдешь – твое! – сказал Павел и швырнул в темноту монетку.
Ночной посетитель повернулся, и Павел понял, кто стоит перед ним: ни призрак купца, ни ночной сторож, а подросток. Щуплый и угловатый, в растянутой толстовке с принтом – в темноте надпись не разобрать, но Павел и так знал, что выведено большими желтыми буквами: «The Bullet», любимая рок-группа брата.
Подросток широко улыбнулся, отчего черная корка на правой щеке треснула, поднял сухую руку – послышался хруст, с которым ворошат в костре угли, – сунул в обгоревшее ухо провод наушника.
Висок пронзило острой болью, будто что-то острое и раскаленное пробило кость, и Павел ухватился за дверной наличник.
Призраков не бывает. Мертвые не встают из могил, не влезают в тело твоего коллеги, не поджидают в библиотеке. Это только усталость. Только игра воображения, подогретого репортажем и глупыми сказочками. Только галлюцинация…
И все же Павел вытолкнул крутившееся на языке имя:
– Андрей.
Мертвец вытянул указательный палец, его губы шевельнулись и сложились в неслышное, но узнаваемое: «Бах!»
Лампы на этаже вспыхнули.
Павел машинально вскинул руку, свет опалил роговицу.
– Эй! Парень! – донеслось со стороны.
Перед глазами еще