Сквозь Bookовый лес. Роман-обретение. Александр Геннадьевич Балыбердин
в том, кто больнее уколет и унизит «родственничка Христа», как с того момента прозвали Люка одноклассники. Но виновник этих разговоров, казалось, не обращал на них никакого внимания. Люк был уверен, что завтрашний день все расставит по своим местам. Надо только немножко потерпеть.
И вот настал долгожданный день 27 июня 2198 года. Когда воспитанники интерната приехали в Бове, Люку показалось, что на его главной площади собрался весь город. Но сколько он не вглядывался в лица участников торжеств, узнать своих родителей не мог. Никто из них не был похож на главных героев его детских воспоминаний. До тех пор пока, ровно в полдень, на трибуну у памятника Жанне Ашетт не поднялись лучшие люди города, среди которых Люк с первого взгляда узнал отца.
Франсуа Виван стоял рядом с мэром и запросто беседовал с ним. Неожиданно отец бросил взгляд в толпу, улыбнулся и помахал кому-то рукой, а еще, спустя какое-то время, на трибуну по ступенькам быстро взбежал мальчик лет пяти и… обнял отца. Франсуа Виван добродушно потрепал сорванца, взлохматив копну русых волос, по-отечески ласково поцеловал головку, прижал к себе и снова кому-то приветливо помахал рукой. Люк вытянул шею и увидел мать, стоявшую в первых рядах в ярком праздничном костюме, который в память о подвиге своей родственницы в этот день всегда надевали женщины Бове.
Заиграла музыка. Мэр кратко поздравил горожан с праздником и от лица всех собравшихся предоставил слово отцу Люка, назвав его «славным продолжателем традиций наших великих предков». Франсуа Виван говорил эмоционально и ярко. О том, как он признателен жителям Бове и, особенно, месье мэру. О том, что нужно не жалеть тепла и любви для родных и близких, и как важно «любить свою малую родину, часть великой Империи, история которой для каждого патриота является неиссякаемым источником вдохновения». Последние слова потонули в море оваций и бравурных аккордах оркестра.
Первым желанием Люка было вскинуть вверх руку и закричать: «Это я Люк! Я здесь! Я нашел вас!». Он уже поднял руку и посмотрел на отца, но, когда их глаза встретились, увидел, как отец слегка наклонил голову и покачал ей из стороны в сторону. Давая понять, что узнал сына, но встреча не состоится, и это большее, что может быть между ними. Затем Франсуа Виван, словно случайно, бросил взгляд на стоявшего в первом ряду человека в строгом сером костюме, и тот одобрительно кивнул головой. Но этого Люк уже не видел. Слезы застелили глаза. Он стоял и плакал. По-мужски, молча, собранно, без нытья. Сжав кулаки и клятвенно обещая никогда не забывать о том, что «предают только свои»31.
Конечно, Люк о многом не знал. Не знал, что «человек в сером» был сотрудником Имперской Спецслужбы, которая бдительно следила за тем, чтобы забранные из семей дети, по возможности, никогда не встречались со своими «бывшими» родителями. Не знал, что поездка в Бове была неслучайной, но затеяна для того, чтобы проверить «лояльность месье Вивана» перед возможным переводом отца на ответственную должность в столицу Империи. Не знал, что стоявший на сцене мальчик
Французская пословица