Болото вечной жизни. I часть. Майя Сварга
рукой, – может, и не в 15, может, и не взводом, но что-то такое точно было. Ага, вспомнил – в четырнадцать с половиной был командиром взвода курсантов, в шестнадцать роты, а в семнадцать уже командовал полком, – он кивнул, – да, именно так.
Юля покосилась на него и хмыкнула. Пожав плечами, она ответила:
– А ещё заявляешь, что историей увлекаешься, тот ещё знаток, небось, переврал одну половину, а другую додумал. Ладно, не пыхти так и не сверкай глазами – не ровён час подожжёшь что-нибудь. Да, точно, где-то, что-то, когда-то обязательно что-нибудь да было, но именно к тебе это не относится. Ты же будущий историк, кабинетный червь, а не боевой командир с шашкой наголо. И пыль, которой ты будешь дышать, вовсе не пыль дорог в дальних странствиях, а прах древних манускриптов и палимпсестов.
Егор нахмурился.
– Ты это зря, что с того, что я люблю историю, это же не значит, что я ни на что не способен.
Пожав плечами, Юля заметила:
– Вообще-то только время может показать, кто на что способен. Время и какая-то серьёзная ситуация.
– Так именно об этом я и говорю! – воскликнул Егор, вскакивая и начиная бурно жестикулировать. – Именно об этом! Так что нечего говорить, что я только будущий кабинетный червь и ничего больше!
Сестра в изумлении покачала головой.
– Вот завёлся, ну надо же! Ты сядь, успокойся, – похлопала она по дивану рядом с собой. Брат сел, но лицо его всё ещё хранило выражение незаслуженной обиды.
– Время покажет, кто на что способен, – повторила Юля примиряюще, – тем более, чует моё сердце, у нас будет возможность это проверить.
Препирательства на этом закончились и они вернулись к тому же разговору, что вели до этой стычки. Проговорив ещё какое-то время, они пожелали друг другу спокойной ночи и расползлись по кроватям.
Юля взяла книгу, чтобы почитать на сон грядущий, но слишком возбуждённая, она никак не могла сосредоточиться на тексте. Книгу пришлось отложить, и, закрыв глаза, Юля начала мечтать о будущей счастливой жизни и так, мечтая, погрузилась в сон.
«Я иду по огромному, бесконечному болоту. Вокруг меня на низких кочках сидят гротескно уродливые лягушки и жабы. Выглядят они на редкость плотоядными. Внезапно я замечаю птицу, которая прыгает по этому болоту, вязнет в нём, пытается выбраться и улететь, и не может. Лягушки со всего болота начинают стягиваться вокруг, стараясь добраться до неё и сожрать. Наконец птица ценой неимоверных усилий вырывается из болота, спасаясь от этих отвратительных земноводных, и улетает к Солнцу. Я подношу руку ко рту и начинаю грызть её. Я знаю, что съесть её (и себя целиком) – единственный способ спастись.»
Юля резко села на кровати с колотящимся сердцем. «Приснится же такое. Завтра же расскажу Егору. Какой жуткий сон.»
Но наступившее утро почти стёрло воспоминания об этом сне, и при ярком свете Солнца он показался уже совсем не таким страшным. А затем Юля и вообще забыла о нём. На какое-то время.
Прошло