Зёрна. Публицистические и литературно-критические статьи. Елена Дмитриевна Трухан
в ней ненормативной лексики, резкости и ноток пошлости, вносимых персонажами («Легенда о мятежном генерале», «Кто убил Кеннеди», «Кони», «Посёлок»). Видно, что писатель не стремится, подобно авторам пьес-вербатим, к полному отказу от «метафор», исключению из арсенала средств художественной выразительности музыки, танца, пластических миниатюр. Напротив, в пьесах «Кони», «Посёлок», «Стена плача», «Эвтаназия» именно они играют одну из ключевых ролей, создают целостность действа, раскрывают метафорический и символический планы литературного текста.
Действующие лица пьес Мирошниченко – люди читающие и думающие. Они всегда существуют в культурном пространстве: активно цитируют Достоевского и Солженицына, Тургенева и Хэмингуэя, Леонова и Бальмонта, Сент-Экзюпери и Бердяева, изучают Библию, видят во снах Льва Толстого и Николая Чудотворца, рассуждают о полотнах Микеланджело, знают самые свежие сообщения центральных газет, пишут письма Индире Ганди и Герою труда Николаю Батыю. Физически находясь на периферии, принадлежа профессиональной субкультуре, они остаются в центре событий, в курсе дел, всегда «на волне».
Сам автор произведений тоже включен в культурный процесс. Он неуклонно расширяет читательское восприятие, настраивая нас на литературные сопоставления и улавливание аллюзий, поиск реминисценций. «Стена плача» то и дело напоминает «Визит старой дамы» Фридриха Дюрренматта и «Человека без лица» Дэвида Моррелла. «Посёлок» ассоциируется с «Городом» Уильяма Фолкнера, «Рабы 48-го километра» – с «Кавказским пленником» Льва Толстого, а «Нос» не только апеллирует к одноименной петербургской повести Николая Гоголя, но по своей идейно-нравственной направленности может быть сравним со сказками Салтыкова-Щедрина. При этом созданный Юрием Мирошниченко шахтерский мир остается целостным и самодостаточным. Он, по выражению У. Фолкнера, «своего рода краеугольный камень Вселенной: если его убрать, Вселенная рухнет»…
***
Пьесы Юрия Мирошниченко вызывают неподдельный интерес и неоднократно ставились в столичных и провинциальных театрах. Тем не менее, во вступительной статье к двухтомнику знаменитый сценарист и публицист Александр Гельман с сожалением констатирует, что подобные драматургические находки «в последние годы появляются на сценах российских театров реже, чем они того заслуживают», потому что и актеры, и зрители «перестали интересоваться жизнью и судьбой простого, нормального человека».
Да, актеры подчас не представляют, как это можно сыграть.
Да, зрители зачастую не хотят видеть поток быта на сцене.
Но интерес к пьесам Мирошниченко почему-то не иссякает. Видимо, оттого, что он питается постоянным ощущением свежести и обновления, идущим от его драматургии. На наших глазах через возвращение к малой Родине происходит поиск нового понимания мира, формируется новый культурный опыт и другая эстетика, где есть