Блуждающiй Свљтъ. Романъ во стихахъ. Сергiй Чугуновъ
Rea14 —
вонá тобе потребна…“ „Добре, бабка,
не дай… солжешь в гадании своем —
поймешь, карга, шалила ты с огнем…»
«Брось, Котик, на… хлебни-ка, вот, с устатку».
«Опять хотишь мя отравить вином!»
«Как можно-ть, Кот!» «Так пей его с Волкóм…»
XXXIV
Не только человеки знают цену
хмельному! Вон, у друга попугай
пивко любил; бывало, сдует пену,
отломит воблочки… Потом ругай
его, кричи, выщипывай все перья —
ему все по… Бывало так Лукерья —
моя кума покойная – чрез край
ядреной браги хряпнет из бочонка,
устроит на завалинке свой зад,
кисет достанет, дедов самосад
затянет и… отрубится бабенка —
не сдвинешь с места ни вперед, ни взад…
Вернемся в спальню; окна в палисад
XXXV
раскрыты настежь; запахи и звуки
такие сладостные веют и звучат…
Не слышно слов, угомонились руки,
и лишь сердца, как ходики, стучат
ритмично, в такт… Влюбленные бесстрастны,
покуда спят, невинны и прекрасны…
Но во грехе давно рассвет зачат,
и близок час: окровавúтся неба
простынка; день родится гол, как суть;
проснутся люди, тотчас двинут в путь,
вотще ища: кто зрелища; кто хлеба…
А про работу, перед коей, жуть
как надо выспаться и отдохнуть,
XXXVI
Энн наплела! – Она и знать не знала —
что есть работа? В окруженье слуг,
как ягодка в теплице, возрастала,
не утруждая бело-нежных рук.
Она часами отдавалась чтенью;
любила танцы, музыку и пенье;
и одолела множество наук;
владела несколькими языками;
могла скакать, и плавать, и летать;
одним ударом череп разбивать… —
но это все нельзя прозвать делами!
Все это – мне печально признавать —
Энн постигала, дабы не скучать.
XXXVII
И Глеба дева также не любила,
ей просто возжелалось поиграть
с сердечком рýсича-полудебила,
заставить ретивое пострадать.
Ей нравилось царицей быть и править,
больное самолюбие забавить,
желаньям похотливым потакать…
Ин дело Глеб, соображает плохо-ть,
что стал рабом он низменных страстей;
не зная женщин, к Энн залез в постель
и принял за любовь простую похоть.
Уж нам дурных недолго ждать вестей
в наш век космических сверхскоростей…
XXXVIII
Влетел брадатый Ворон в чей-то замок,
вернее исторический музей.
Там было все: от ползунков до тапок —
династии забытых королей.
И там висел, из кружев весь и бантов,
в сияньи жемчуга и бриллиантов,
венец-наряд одной из дочерей.
Разбив