Прогулки с курицей и без. Григорий (Геня) Щирин
40 лет, уже здесь в Америке.
Внутри буфета было тоже немало интересного – такого, чего не было в нашем доме, где мы – мама, папа, Нана и я – жили с дедушкой Илюшей и бабушкой Соней. Вернее, наоборот – это мамины родители жили с нами, потому что «наша» трехкомнатная квартира была получена дедушкой Илюшей. Мамины родители, как мама порой язвительно выражалась, были «не из графьев», но буфет в их доме тоже имелся, хотя он был поменьше и попроще, чем у бабушки Жени. Бабушка Соня меня тоже очень любила, но Гришей не называла. В молодости в местечке под Черниговым она ананасы и карамболу, скорее всего, тоже не ела… Зато за ее буфетом стоял комод, а на комоде – трехлитровые банки с вареньями, орехами, миндалем. Детьми мы с сестрой, чего греха таить, частенько поклевывали то из одной банки, то из другой.
Но это в будние дни, а на выходные, оставаясь с ночевкой у бабы Жени, я продолжал знакомиться с остатками «былой роскоши», потому что большая часть всего этого (в основном серебряного) была или украдена, или продана во время войны. И на очередной вопрос «А что это?» бабушка терпеливо объясняла: «Это, Гришенька, такая вилочка для устриц». Узнав, что на свете есть устрицы, я продолжал рыться в ящиках. «А это такая ложечка для черной икры». Черную икру в Баку во времена моего детства носили по дворам, и стоила она не дороже масла. «А разве икру не на хлеб надо мазать?» – удивлялся я, основываясь на собственном опыте. «Нет, Гришенька, это очень неприлично. Только ложечкой, у меня где-то даже и розеточка есть».
Рядом с буфетом стоял низкий столик с двумя сильно потертыми креслами. Столик раскладывался вдвое, обнаруживая зеленое облезлое сукно. Он носил гордое имя «ломберный». От бабы Женя я узнал историю происхождения этого названия – от старинной испанской игры – и что такой столик был чуть ли не обязательным атрибутом любого дома. Но я, кроме как у бабушки, никогда ни у кого такого не видал. Однако всезнающий интернет подсказал, что действительно ломберные столики были в моде в 19-м веке, и что якобы Пушкин писал свою «Пиковую даму» за таким столиком. Похоже, они снова входят в моду. Недавно на каком-то российском сайте увидел рекламу: «Столик ломберный. Позволяет подчеркнуть высокий статус и продемонстрировать безупречный вкус своего владельца».
Можно еще рассказывать и рассказывать об интересных вещах у бабы Жени. Это было какой-то машиной времени, уносящей в далекое прошлое и материализующей то, о чем читал много позже…Некоторые вещи нам все же удалось привести с собой в Америку. Вот и сейчас помешиваю кофе в чашке ложечкой с вензелем Е. Щ. Красиво!
А столик и буфет ушли из жизни вместе с бабушкой. После ее смерти полагалось освободить комнату и сдать ключ управдому. Столик с креслами мы с папой снесли с четвертого этажа и выбросили, такая же судьба постигла и буфет резного дуба. Еще пришлось заплатить двум алкашам за помощь – его разборку и вынос.
Сейчас это видится печальным не только потому, что память детства, и не столько потому, что, расставаясь со всем этим,