Его княгиня. Оливия Штерн
слуха тихо плачет женщина. Трещит пожираемый огнем хворост. Последний штрих на земляном полу, влитая в нацарапанный узор собственная сила – и вот уже знакомое золотое свечение универсалей, в кои преобразован собственный резерв, пробивается из тонкого мира.
Только вот сил мало, так мало… Успеть бы выскочить из горящей избы, пока они не закончились. Самому, не говоря уж о…
– Иди сюда! – крикнул он, выпрямляясь и отбрасывая нож, – быстрее, ко мне!
Самый обычный портал давался тяжело, выпивал его самого до дна, дергая невидимые струны в груди – вот-вот лопнут. Таро с трудом осознал, как метнулась к нему растрепанная человечка, обхватила руками за пояс, прижалась щекой к груди. Какая она все-таки маленькая, эта белобрысая княгинюшка. Он дернул на себя границу, соединяющую обычный мир и тонкое пространство, астрал. Резко затошнило – такого никогда не было раньше. Таро вцепился в первую попавшуюся нить, и их потащило куда-то… Ну и пусть, главное – чтобы не упасть прямо на головы деревенским. Нить расширялась, пульсировала, медленно выливаясь в воронку. И он увидел заснеженный лес. Снова. Но в тот миг, когда они вывалились в сугроб, в груди полыхнуло болью – да так, что Таро и не понял, как провалился в кромешную темноту.
***
На лицо падали горячие капли. Когда одна такая капля упала на губы, он непроизвольно облизнулся, на языке стало солоно. Потом вернулись звуки. И темень, едва разбавленная белизной падающего снега. Мир кружился перед глазами, Таро с трудом осознал, что над ним нависает темный силуэт. Потом сообразил – да это ж его замарашка, которою он, вопреки всякому здравому смыслу, вытащил из горящей избы. Ревет теперь, перепугалась… И внезапно Таро подумал – а вдруг она плачет, потому что боялась за него? Но вовремя одернул себя. Нет же, нет. Она льет слезы, потому что ей страшно, потому что она впервые в жизни прошлась по порталу, по шаткой кромке между жизнью и пламенеющими скрепами реальности.
Все же поднял руку, превозмогая страшную слабость – и почувствовал, как в нее вцепились горячие пальцы.
– Таро, – всхлипывая, позвала она, – хвала Тефу! Ты жив…
– Живой, – выдохнул он, – но Теф здесь не при чем.
– Меня зовут Злата, – внезапно сказала она.
«Мне все равно», – подумал Таро, но промолчал. Затем поинтересовался:
– Я долго был… вот так?
Женщина судорожно затрясла головой, криво обрезанные пряди выбились из-под пухового платка. В призрачном свете снежной ночи они казались совершенно белыми.
– Сейчас ночь, – хрипло сказала она, – мы оказались здесь днем. И я боялась, что ты…
«Хорош сочинять», – хотел он оборвать ее судорожные причитания и всхлипывания, но снова промолчал. Что бы ни происходило, он дотащит ее до замка Лорин.
Таро приподнялся на локте и осмотрелся. Вокруг, куда ни кинь взгляд, стеной стояли заваленные снегом ели. Каким-то чудом ему удалось выискать среди всего этого белого великолепия небольшую полянку, и теперь в ее середине весело трещал костер, пожирая валежник. Да и сам Таро лежал отнюдь не на снегу. Замарашка соорудила ему настоящее лежбище из срубленных еловых