Тень аггела. Елена Юрьевна Чепенас

      Жена Светка, дочь Танька с мужем и сыновьями-близняшками Колей-Толей, которых не различали даже родители, долго не отпускали Николу.

      Сам пострадавший впал, по Николиному определению, в ажиатированную депрессию, носился по квартире с бутылками, ругательствами и нежными словами благодарности к спасителю и никак не хотел с ним, спасителем, расставаться.

      Никола заикнулся о «скорой», но сварщик Серега так посмотрел на него, что детский врач забыл, о чем это он хотел сказать.

      – Мой главный лекарь – ты, Никола, а вот это – средство, которое ты прописал, – показывал Серега на бутылку «Гжелки» и хрипло смеялся.

      Они оба приняли немного «за благополучный исход», потом добавили, потом еще, и вдруг – ну какой все-таки умный и внимательный! – Никола сообразил позвонить Аллочке и сообщить, что он немедленно выезжает.

      Серега в это время лез в холодильник за очередной порцией лекарства, но Никола твердо сказал:

      – Серега, меня Алка бросит, если я сейчас же не приеду.

      Серега внимательно оглядел Светку, Таньку, зятя и карапузов, прикидывая, каково было бы ему без них, и печально согласился:

      – Надо ехать.

      Несмотря на поздний час, все семейство, включая Колю-Толю, вышло ловить для Николы машину.

      По дороге он задремал. А когда открыл глаза где-то на полпути к дому, понял, что ни «Гжелка», ни другое какое лекарство сегодня с его проблемой не справится. Он не сказал Сереге, чем конкретно парни вызвали его подозрение. Об этом невозможно было говорить.

      Но себя-то не заболтаешь.

      И хмель, и возбужденное состояние исчезли, словно и не было. Он чувствовал только неимоверную усталость.

      Пока раздевался в своей просторной прихожей, распутывал шнурки на ботинках – у, проклятые, из-за вас все! – из комнаты явилась Аллочка.

      Как всегда, безмятежная и бело-розовая, теплая, мягкая, славная Аллочка разглядывала Николу, будто ставила ему диагноз.

      «Ошибаетесь, коллега», – хотелось сказать Николе. Он молча пошел за ней на кухню, но по дороге сбежал в ванную – не только умыться, главное – побыть одному.

      Аллочка терпеливо ждала его, не собирая ужин. Она чувствовала, что есть он вряд ли будет сейчас.

      Без удовольствия прихлебывая кофе, Никола коротенько рассказал ей про свое приключение. Его радовало, что в своей обычной манере Аллочка не визжит, не захлебывается вопросами и ахами, а молча слушает. В другой раз его это бы, наверное, рассердило – как будто и вправду никаких эмоций она не испытывает, не боится за него хоть задним числом, не гордится им – таким умным, смелым, ну просто отчаянным парнем!

      Но сегодня ее внешняя безмятежность была очень кстати – устал Никола.

      – Мама звонила? – спросил он, заглядывая в пустую чашку. Почему-то после рассказа опять захотелось выпить. Хоть кофе.

      – Да,