Русские истории ужасов. Виктор Бакэу
я не мог. Мне было неприятно даже думать о нём, не то, что ехать кому-то показывать, выставлять на продажу.
– Я понимаю – память. Но тебе жить-то надо сейчас! У меня вот тоже от отца много чего осталось. Часы вот, командирские. Ему на службе подарили. Я их храню. А дом на твоём месте продал бы.
После этого разговора, посидев ещё пару минут, мы разошлись по домам.
***
Был глубокий вечер, когда я вернулся на свою съёмную хату.
Крышки гроба у подъезда уже не было. Я поднимался в квартиру и невольно подумал о том, не умрёт ли здесь сегодня ещё кто-нибудь.
Когда зашёл в квартиру и прислушался к тишине – то окончательно понял, что не хочу здесь оставаться. Я разделся, приготовил себе постель, завёл будильник, собрался было ложиться…
Не удержался и подошёл к двери запертой комнаты. Приложился ухом, прислушался – там тишина, конечно. Попробовал дверь на прочность – заперта.
«Ладно, – сказал я себе. – Так уж и быть, я ложусь спать.»
Я лёг и долго ворочался – уснуть не получилось.
***
Всё дело было в том доме. Я вспоминал дом своих родителей.
Обычный деревенский домик, и вокруг такие же. Я не любил оставаться там, когда я был ребёнком. В этом доме умер мой дед, и всё то время, что я там жил, мне казалось, что я слышу чьи-то шаги, и как под этими шагами проседают половицы. Я иногда чувствовал, что кто-то на меня смотрит, хотя я в комнате был один. Казалось, кто-то затаил дыхание, чтобы остаться незамеченным и наблюдать за мной из укромного места.
Поганое чувство, что за тобой наблюдают, а ты не знаешь, кто.
Иногда, засыпая ночью в своей кровати, я слушал, как храпит отец, обнимающий мать в соседней комнате. И в эти минуты, когда все в доме спали, в сенях кто-то или что-то неторопливо ходило из угла в угол. Я накрывался одеялом с головой и всё слушал и слушал, пока звук не прекращался. Иногда мне казалось, что шаги раздавались не только в сенях, но и по всему дому. И иногда эти шаги останавливались точно у моей двери. И в эти моменты мне казалось, что я вот-вот сойду с ума от страха.
Я не рассказывал об этом родителям. Я считал, что они не поверят мне и решат, что меня надо лечить. Единственные, кому я рассказывал об этом, были такие же дети, как и я.
***
Мы с пацанами с округи любили собираться у кого-нибудь во дворе или доме и рассказывать страшилки. Ночью, в темноте – с одним фонариком, или у кого-нибудь во дворе, у маленького костра. Мы любили щекотать друг другу нервы. Представлять, что всё то, о чем мы рассказываем, было на самом деле. Мы не верили почти ничему из того, что слышали, но нам нравилось думать, что вся эта нечисть существует рядом. Нам нравилось бояться. И вот это ощущение, когда от страха у тебя на спине волоски дыбом встают и внутри все холодеет – нам это тоже нравилось. Адреналин, одним словом.
Мы любили слушать страшные истории, пусть некоторые из них мы слышали уже по нескольку раз. Конечно, я рассказывал и свою историю, но самая