Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
верха»), и для «внешних» (социальные «верхи» государства).
Если говорить об изначальной базовой мысли этого суждения (а это, бесспорно, идет от самого Конфуция), то здесь – полная аналогия монашескому подвигу в христианстве: через смирение – к постоянному внутреннему предстоянию Богу с помощью «творения» Иисусовой молитвы. Конфуций прекрасно знал, чего он добивается: если ученик будет честным перед самим собой, – если он не будет лицемерить, обманывать и увлекаться исключительно внешним, если его Сяо и ти будут действительно искренними, – в таком случае его внутреннее состояние обязательно, и причем естественно, перерастет в Жэнь. А это, в свою очередь, дарует ему Дэ («благодать») в виде награды от тех духов предков, которым он жертвует своим искренним смирением. То есть, по Конфуцию, именно такой человек и будет иметь высшее благо в «той» жизни. Греческий философ Платон заявлял, что тот, кто не прошел через Элевсинские мистерии, будет «в Аиде (в Аду) валяться в грязи [как свинья]». Конфуций предостерегал, фактически, о том же самом «Аиде».
И еще один момент, на котором нам следует остановиться. Суждение начинается со слов ци вэй жэнь. Здесь следует отвлечься и предупредить читателя, что существующий в подлинике порядок иероглифов не всегда будет соответствовать порядку следования слов в нашем переводе из-за необходимости соблюдения грамматических норм русского языка. Итак, ци вэй жэнь. А далее по тексту, – там, где мы видим уже завершение суждения, мы опять встречаем ту же самую фонетическую формулу: ци вэй (бэнь) Жэнь, в которой последний, уже известный нам, иероглиф – это омоним. То есть сначала заявлена как бы «безотносительная» или общая словесная формулировка «для всех», а затем – она же самая фонетически – передана уже в качестве истины «для человека Дао». И бесспорно то, что такой прием не случаен, и подобному способу украшения текста (или обогащения его смысла) ученик учился у своего Учителя.
Более того, вполне возможно, что именно это ци вэй жэнь («такие есть люди») – ци вэй Жэнь («такой есть корень человека-Жэнь») – как раз и есть то подлинное ядро суждения, которое осталось от Конфуция. Таких мест в Лунь юе – немало. Мы их просто не видим. Рассматривая этот конкретный пример можно попытаться сделать и некое обобщение. Подлинное – т. е. всё то, что происходит в самом человеке, – не видно снаружи, а значит, незаметно для окружающих людей. Ведь внешне у всех «всё одинаково». И такое заявление, как эхо или «послезвучание», перекликается с последними словами первого суждения Лунь юя, где сказано уже о Цзюнь цзы. Но и здесь тоже сказано о Цзюнь цзы. Цзюнь цзы – это заключительный этап Дао, но он – как следует из этого суждения – намертво привязан к этапу начальному – к Жэнь.
Как мы уже упоминали, иероглифический текст – это бездна понимания в сравнении с европейским буквенным аналогом. А сам Конфуций – блестящий виртуоз по созданию таких сокрытых смыслов. И эта его способность или природное качество