Конфуций и Вэнь. Георгий Георгиевич Батура
и закрепился за этими иероглифами в качестве «древних» значений. При этом вместо своих изначальных сакральных значений они стали трактоваться исключительно в качестве терминов, обслуживающих социальные потребности общества. Такова судьба всех главных иероглифов Учения Конфуция, – таких как Вэнь (псевдо-культура), Жэнь (псевдо-человеколюбие), Сяо (псевдо-почитание родителей), сюэ (псевдо-учеба), пэн (псевдо-друг), Ли (псевдо-церемонии), Цзюнь цзы (псевдо-благородный человек) и т. д. Ясно также и то, что ко времени жизни самого Конфуция трансформация значений этих древних иероглифов уже частично происходила и произошла, а само Учение Конфуция – неожиданное, яркое и совершенно непонятное для его современников – только ускорило этот процесс.
Из рассматриваемого нами суждения не совсем понятно, идет ли здесь речь о «человеке» (или «друге») в единственном числе, или речь – о «людях» (о «друзьях») во множественном числе, т. к. сама иероглифическая запись такого различия не делает: ю – это одновременно и «друг» и «друзья». Но в нашем случае это не принципиально.
Из суждения 1.3 мы помним, что духовным «корнем» (бэнь) для учеников Конфуция является «смиренное отношение» к ушедшим и живущим «предкам», т. к. именно предки для китайцев были равносильны «богам» народов Средиземноморья (и в этой своей вере китайцы были гораздо ближе к истине). Но если человек действительно желает приблизиться к такому состоянию – состоянию внутреннего смирения, – он не может одновременно лгать или как-то хитрить в обычной житейской обстановке. Отсюда – обязательное требование постоянного контроля за своими мыслями, в отношении их честности, по отношению к окружающим людям, которое мы и видим в этом суждении. Такая «честность» необходима, прежде всего, для контролирующего себя человека, – если, конечно, он действительно намерен «подражать Вэнь-вану» и добиться успеха на этом духовном поприще.
Если по отношению к постороннему человеку в суждении используется слово «честность» в виде иероглифа чжун (так же «искренность»), то к другу – уже в виде синь, значение которого во многом подобно. Но если чжун – это больше «безотносительная» честность (в состав иероглифа входит знак «сердце»), то значение иероглифа синь характеризуется его устойчивым употреблением в выражении синь шэнь – «верить в духов». Исходя из этого, становится понятным, почему именно для характеристики отношений с духовным другом выбран этот иероглиф. Такая дружба – это братство, основанное на одинаковом понимании духовного мира. Фактически, чжун – это «честность» человека перед своим сердцем (что-то общее с нашей «совестью»), в то время как синь – это «честность» перед Богом или в присутствии Бога (так бы мы объяснили это по-европейски). И нам ясно, что «вторая» честность – выше «первой».
Но что же для внутреннего мира Цзэн-цзы является самым важным? Самое важное – это третье, или завершающее в этом суждении. Ученик прилагает внутренние усилия к тому, чтобы слова ушедшего Учителя