Ромашки в октябре. Галина Гонкур
Катьке на шею всем кагалом. И Кристинка там одна. Вы бы меня хоть заранее предупредили о таких раскладах, это просто как гром среди ясного неба.
Катя расплакалась. Сидела, молча утирала катящиеся по щекам слезы, совсем как в детстве. Меж тем разговор наш шел уже на повышенных тонах.
Я не выдержала:
– Послушайте, а ну заканчивайте это нытье и стон! Охренели вообще. Успокойтесь. Все нормально. Виктор ошарашен, это понятно. Завтра спокойно поговорим, когда он вернется. Что-нибудь придумаем, договоримся.
В этот момент цветущие кусты чего-то зеленого и плотного, растущего у забора – ну, как забора, маленького штакетника с завитушками, отгораживающего участок ребят от соседнего, – раздвинулись, и там показалась седая голова с аккуратными буклями:
– Kate, darling, what’s happened? Do you need any help?[1]
Катька подорвалась со стула с явным испугом:
– No, Mrs. Cornwell, I’m fine, thanks! So sorry to trouble you[2].
Голова посмотрела на нас, явно запоминая приметы для возможного полицейского протокола, и бесшумно скрылась в зеленых зарослях.
– Кать, чего это она? – изумленно спросил муж.
– Чего, чего… Раскричались мы. Тут такое не принято. Она решила, что у нас проблемы и пора вызывать полицию.
– Да ничего мы не кричали. Ну, просто разговаривали чуть громче обычного. Но не ругались же, что такого-то?
– Пап, здесь так не принято. Да и расстояние тут… Это тебе не твой новосибирский дом с участком размером с поле для мини-футбола. Вот оно, ее крыльцо, в нескольких метрах отсюда. Тут все друг у друга во дворах уши греют, и все всё друг про друга знают. Поверь мне, пара дней вашего проживания тут, и они стукнут в полицию. Приедут из участка знакомиться с вами, что да как, документы проверять. Мы тут и так, со своим русским языком и регулярными вечеринками, в этом квартале пенсов – как прыщ на одном месте. Они только и ждут случая на нас нажаловаться в полицию.
Руслан курил, слушал сестру, чуть прищурясь:
– Вы тоже скоро поймете, куда попали, чудо-что-за-страна, чудо-что-за-люди!
Катька вздернула подбородок, как в детстве, когда брат с сестрой ссорились:
– Отличная страна! И курить тут не надо, дым беспокоит соседей, здесь так не принято. Хочешь курить – иди вниз, в подвале мастерская, включай вытяжку и кури.
Руслан рывком вскочил с дивана, затушил сигарету.
– Пойду я по району погуляю. Это можно, не воспрещено? Никакой закон я этим не нарушу?
Сунул руки в джинсы, хлопнул калиткой и ушел.
Катя села ко мне поближе, обняла.
– Ну, мамулечка, ну, хороший мой! Не расстраивайся. Все как-нибудь уладится. Витя хороший, он просто растерялся. Эта новость, что вы жить у нас будете, да еще так долго, его напугала, он к такому не привык. Он и Руслана-то с трудом выдерживал. Я поговорю с ним завтра, как-нибудь все образуется.
На Сергея было жалко смотреть. Он сидел, свесив голову, такой униженный и подавленный, что моим глазам было больно. Еще бы, не привык оказываться в положении бедного родственника
Кейт, дорогая, что-то случилось? Нужна помощь? (
Нет, миссис Корнуэлл, все в порядке, спасибо! Извините, что побеспокоили (англ.).