Машина до Килиманджаро (сборник). Рэй Брэдбери
ноги, джентльмены.
– Мы вытираем. – И каждый тщательно очистил свои башмаки от глины и снега.
– Сюда, – сказал его светлость и повел их за собой. Бледные, прозрачные глаза лорда были окружены морщинами и мешками, результат многолетнего употребления бренди, а щеки стали красными, как вишневая наливка. – Я принесу вам выпить, и мы подумаем, что можем сделать относительно… как вы выразились… сожжения усадьбы?
– Вы просто воплощение здравого смысла, – признал Тимулти, следуя за лордом Килготтеном в библиотеку, где тот налил всем по стаканчику виски.
– Джентльмены. – Его светлость осторожно опустил свои старые кости в кресло с выгнутой спинкой. – Выпьем.
– Мы отказываемся, – заявил Кейси.
– Отказываемся? – выдохнули все. Выпивка уже была у них в руках.
– То, что мы собираемся учинить, нужно делать на трезвую голову, – сказал Кейси, вздрогнув от взглядов, которые бросали на него его приятели.
– Кого мы здесь слушаем? – поинтересовался Риордан. – Его светлость или Кейси?
Вместо ответа все мужчины выпили виски и закашлялись. Красный цвет мужества сразу проступил на их лицах, которые они обратили к Кейси, чтобы он смог оценить разницу. Кейси мигом опрокинул свой стаканчик, не желая отставать от остальных.
Между тем старик продолжал потягивать виски, и то, как спокойно и непринужденно он это делал, отбросило поджигателей в глубины Дублинского залива, где они начали тонуть. Пока Кейси не сказал:
– Ваша честь, вы слышали о Неприятностях? Я имею в виду не только войну с кайзером за морем, но наши собственные большие Неприятности и Восстание, которое добралось теперь и до нас, до нашего города, нашей пивной, а теперь и до вашей усадьбы?
– Многочисленные тревожные события свидетельствуют, что настали тяжелые времена, – сказал его светлость. – Я полагаю, чему быть, того не миновать. Я хорошо знаю вас всех. Вы на меня работали. Мне кажется, я вам неплохо платил.
– В том нет никаких сомнений, ваша светлость. – Кейси сделал шаг вперед. – Просто «старый порядок меняется», и мы слышали о больших домах в Таре и особняках в Киллашандре, которые были сожжены ради празднования свободы и…
– Чьей свободы? – кротко спросил старик. – Моей? От тягот содержания этого дома, в котором моя жена и я стучим, как кости в стакане, или… Ладно, продолжайте. Когда бы вы хотели сжечь усадьбу?
– Если это вас не слишком затруднит, – ответил Тимулти, – то сейчас.
Старик, казалось, еще глубже погрузился в свое кресло.
– О боже, – пробормотал он.
– Конечно, – быстро сказал Нолан, – если вам неудобно, мы можем прийти позднее…
– Позднее! Это еще что за разговоры? – спросил Кейси.
– Мне ужасно жаль, – сказал старик. – Пожалуйста, разрешите мне объяснить. Леди Килготтен сейчас спит, скоро за нами приедут гости, чтобы отвезти нас в Дублин на пьесу Синджа[1]…
– Чертовски хороший писатель, – заметил Риордан.
– Видел одну из его пьес год назад, – сказал Нолан, – и…
– Помолчите! –
Джон Миллингтон Синдж (1871–1909) – ведущий деятель ирландского литературного ренессанса.